Звездный танец
Шрифт:
— Тогда по крайней мере мы можем попытаться сделать диалог живым, — сказал он.
Большая часть его усталости была результатом плохой переносимости низкой гравитации — неудобства от того, что жидкость приливает к верхней части тела, чувства переполнения в голове и головокружения. Но это сказывалось только на его теле.
— Давайте продолжим. На меня произвели большое впечатление ваши фильмы, мистер…
Он глянул вниз, но нужной ему бумаги там не оказалось. Она была в руках у американского военного, а русский заглядывал ему через плечо. Прежде чем я успел ему подсказать, он закрыл глаза, подтолкнул свою память и, продолжил:
— …Армстед.
Я не хотел навлекать на Билла неприятности, поэтому я изобразил на лице непонимание и ждал.
— Чужаки, с которыми столкнулись вы с Шерой Драммон, были замечены снова. Они, похоже, обращаются по стационарной орбите вокруг Сатурна уже около трех недель. Мы не заметили ничего, что свидетельствовало бы об их намерении переместиться ближе к нам или, наоборот, уйти в космос. Были посланы радиосигналы, но нам ничего не ответили. Будьте добры, скажите мне, когда я перейду к новой для вас информации.
Я знал, что он застал меня врасплох, но не сдался сразу. При низкой гравитации, если вы разливаете молоко, у вас часто есть шанс его поймать.
— Новой для меня? О Господи, да все это…
Он снова усмехнулся.
— Мистер Армстед, у нас в Объединенных Нациях есть поговорка: «В космосе нет секретов».
Это правда, что между всеми людьми, которые выбрали местом своего обитания космос, существует особенная и более крепкая связь, чем между любым из них и кем-то, кто провел всю жизнь на Земле. Несмотря на всю свою ширь, в смысле человеческих отношений космос всегда был теснее про— винциального городка. Но я не ожидал, что Генеральному секретарю это известно.
Я все еще взвешивал и оценивал, а Норри уже ответила:
— Мы знаем, что должны направиться к Сатурну, господин Генеральный секретарь. Мы не знаем, как это осуществится и что будет, когда мы добе— ремся туда.
— И, кстати сказать, — добавил я, — не знаем, почему это совещание проходит в Скайфэке. Но мы понимаем, каковы последствия столь долгого путешествия для нас лично — вы, должно быть, знаете, что мы это понимаем; и мы знаем, что лететь — наш долг.
— Я на это и надеялся, — с уважением закончил он.-Я не стану унижать вашу храбрость словами. Лучше я отвечу на ваши вопросы.
— Один момент, — вмешался я. — Мы понимаем так, что вам нужна вся наша труппа. А нас с Норри вдвоем недостаточно? Мы лучшие из танцоров.
Зачем вам увеличивать груз?
— Величина груза для нас не главное, — сказал Вертхеймер. — Вашим коллегам будет предоставлена возможность сделать свободный выбор. Но если есть такая возможность, чтобы они к нам присоединились, я бы хотел, чтобы было так. — Зачем?
— Там будут четыре дипломата, — сказал Вертхеймер. — Требуются четыре переводчика. Господин Штайн владеет бесценным опытом экспертизы, он уникальный специалист. Господин Бриндл может помочь нам выяснить ответ чужих на визуальные сообщения, разработанные компьютером на основе записей «Звездного танца» — та же самая разновидность расширенного словаря, который он сейчас делает для вас. Он будет также служить нам мирным предлогом, чтобы проверить реакцию чу— жаков на лазерные лучи.
Его ответ вызвал у меня несколько серьезных возражений, но я решил оставить
— Что касается других ваших вопросов, мы — гости «Скайфэк Инкорпорейтед» из-за ряда совпадений, которые почти склоняют меня к мис— тицизму. Необходим некоторый баллистический переход, чтобы доставить экспедицию к Сатурну целесообразным образом. Этот переход, называемый переходом Фрайзена, лучше всего начинать со второй резонансной орбиты.
Скайфэк имеет такую орбиту. Это — удобная база снабжения оборудованием, подобных которой в космосе больше нет. И по случайности «Зигфрид», запущенный к Сатурну зонд, который как раз приближался к завершению задания, находится точно на такой эллиптической орбите, которая привела бы его в пределы Скайфэка в нужный момент. Невероятное совпадение. Того же порядка, что и открывшееся окно для старта на Сатурн параллельное появлением там чужаков.
Я не верю в счастливый случай таких масштабов. Лично я подозреваю, что это некоторая разновидность теста на интеллект и способности. Но у меня нет тому никаких доказательств, кроме соображений, которые я вам изложил.
Мои предположения имеют столь же мало ценности, как предположения кого угодно. Нужно иметь больше информации.
— Как долго останется открытым это окно старта? — спросил я.
Часы Вертхеймера были такими же швейцарскими, как он сам, изящными и дорогими, но такими старомодными, что ему пришлось взглянуть на них, чтобы узнать время. — Возможно, двадцать часов. Уфф. Теперь болезненный вопрос. — Сколько продлится полет туда и обратно? — Принимая в расчет нулевое время, три года. Примерно год полета туда и два обратно.
Сначала я был приятно удивлен: провести три года вместо двенадцати закупоренным в одной консервной банке с дипломатами. Но затем до меня дошло, какое в этом случае подразумевается ускорение — в непроверенном корабле, построенном для правительства по низкооплачиваемым контрактам.
И это по-прежнему было более чем достаточным временем, чтобы мы все навсегда адаптировались к отсутствию гравитации. Однако у них явно было нечто специальное и экстраординарное в запасе. Я снова усмехнулся. — А вы летите?
Человек меньшего масштаба ответил бы что-то вроде: «Очень жаль, но я не могу», или что-нибудь столь же самоограничивающее, и мог бы быть в этом совершенно честен. Генеральные секретари не бросаются очертя голову на Сатурн, даже если им этого очень хочется. Но он сказал только: -Нет. И мне стало стыдно, что я это спросил. — Что касается компенсации, — спокойно продолжал он, — то, разумеется, ничто не может быть достаточным вознаграждением за вашу жертву. Тем не менее, если вы по возвращении решите продолжать выступления, все ваши производственные расходы будут впредь покрываться Объединенными Нациями. Если же вы откажетесь от продолжения вашей карьеры, вам всем будут гарантированы пожизненно прекрасные условия и транспорт в любое место в пределах юрисдикции Объединенных Наций.
Нам предлагали пожизненный оплаченный билет куда угодно в принадлежащем человеку космосе. Если мы выживем, чтобы его получить.
— Это никоим образом не следует рассматривать как плату. Любая попытка заплатить была бы смешной и глупой. Но вы выбрали служение человечеству, и человечество вам благодарно. Вы довольны?
Я подумал об этом и повернулся к Норри. Мы обменялись парой фраз по мимическому телеграфу.
— Мы принимаем пустой чек, — сказала она. — Мы не обещаем получить выплату по нему.