Звездный врач
Шрифт:
O'Мapa явно был готов прервать Конвея, поэтому тот затараторил без передышки:
– С наступлением старости прежде всего у худлариан страдают конечности. Они требуют притока большего числа питательных веществ, нежели то, которым их в состоянии обеспечить организм. Это накладывает дополнительную нагрузку на сердца, органы всасывания и выделения. Каждый из этих органов нуждается в своей доле питания, и все они зависят друг от друга в системе его циркуляции. В итоге и в этих органах развивается функциональная недостаточность, что ещё более пагубно сказывается на состоянии конечностей. Дегенеративные процессы в
– Конвей, – решительно вступил в разговор O'Мapa, – я так понимаю, что этот продолжительный, но чрезвычайно упрощенный экскурс в историю болезни предназначен для того, чтобы бедный, несчастный, невежественный психолог уразумел вопросы из своей сферы деятельности, когда они будут ему заданы – если будут заданы.
Продолжая уплетать свой обед, Торннастор провещился:
– Клиническая картина изложена упрощенно, согласен, но весьма корректно. В её описании кроется новый подход к проблеме, и мне не терпится узнать, каковы ваши намерения.
Конвей поглубже вдохнул и ответил:
– Ладно. Мне представляется возможным предотвратить необратимые изменения в состоянии конечностей худлариан до их возникновения. За счёт снижения нагрузки и увеличения количества поступающих питательных веществ можно добиться поддержания функции сердец, органов всасывания и выделения на протяжении нескольких лишних лет. При этом остающаяся конечность или несколько конечностей получали бы оптимальный приток питания.
Лицо О'Мары на экране превратилось в застывший кадр. Мерчисон смотрела на Конвея, вытаращив глаза. Торннастор уставился на него всеми четырьмя.
– Естественно, хирургия должна носить избирательный характер, – продолжал Конвей, – и никакие операции не должны производиться без согласования с пациентом. Сами процедуры удаления четырех и даже пяти конечностей не слишком сложны. Первостепенное значение имеют психологическая подготовка и послеоперационная реабилитация. Именно они являются теми вопросами, от решения которых зависит, начинать эту работу или нет.
O'Мapa шумно выдохнул через нос и сказал:
– Стало быть, вы хотите спросить меня о том, возможно ли подготовить пожилых худлариан к мысли о добровольном согласии на множественную ампутацию конечностей?
– Процедура, – задумчиво пробасил Торннастор, – я бы сказал, радикальная.
– Я это осознаю, – кивнул Конвей. – Однако на основании худларианской мнемограммы могу заключить, что представители этого вида страшатся наступления старости, наблюдая за плачевным состоянием своих сородичей на склоне лет. Страх этот ещё более усиливается из-за того, что худлариане знают: их разум останется ясным и четким вплоть до самой кончины, хотя большинство престарелых особей всех видов предпочитают жить воспоминаниями о молодости. Но наибольшие страдания худларианам доставляет именно то, что они сохраняют ясность мышления на фоне стремительного распада тканей организма, сопровождающегося сильнейшими болями. Не исключено, что возражений против такого предложения у худлариан будет не так уж много. Очень может быть, что они даже поприветствуют эту идею.
Между тем сведения у меня чисто субъективные, – продолжал Конвей. – И соображения мои продиктованы недавним опытом и ощущениями обитающего в моем сознании худларианина. Следовательно, я могу и ошибаться. Для того, чтобы решить,
О'Мара долго молчал, затем кивнул и спросил:
– Но что вы собираетесь предложить этим потенциально безногим худларианам, Конвей? Чем они могут заняться, чтобы им стоило жить дальше, пусть и без боли?
– Пока я успел обдумать только ряд возможностей, – ответил Конвей. – Их положение не во многом будет отличаться от такового у тех ФРОБ, которых мы выпишем после ампутаций и отправим на родину через несколько недель. Их подвижность будет ограничена протезами, одна-две передние конечности полностью сохранят свои функции, они останутся умственно и физически здоровы вплоть до самой смерти. Физиологические аспекты этой проблемы мне ещё предстоит обсудить с Торннастором, но…
– Это вы правильно решили, Конвей, – довольно пробасил тралтан, – и я не сомневаюсь: вы совершенно правы.
– Благодарю вас, сэр, – отозвался Конвей, чувствуя, как загорелись его щеки от этого комплимента, и продолжал, адресуясь к O'Мape:
– Медицинская наука на Худларе пребывает на начальной стадии развития, и ещё некоторое время главной заботой на этой планете будет лечение заболеваний у детей, поскольку взрослые худлариане не болеют. Наши педиатрические пациенты даже в болезненном состоянии сохраняют редкостную активность, нуждаются в минимальном ограничении подвижности и надзоре в момент введения им лекарств. Наши пожилые ФРОБ, пережившие ампутацию конечностей, без особого труда могли бы выдержать рядом с собой подвижных, игривых малышей весом в полтонны. В настоящее время у нас уже практикуется первая из медсестер-ФРОБ, которая могла бы инструктировать своих пожилых сородичей…
Упоминание о медсестре-худларианке разволновало гостившего в сознании у Конвея ФРОБа. Конвею пришлось потратить несколько секунд для того, чтобы призвать того к порядку. Но когда он попытался вернуться к тому, о чём говорил О'Маре, на него вдруг нахлынули воспоминания о его старой-престарой, но такой деятельной прабабушке – его единственной подруге детства. Эти воспоминания всколыхнули горькую тоску Коун, страдавшую из-за утраты телесного контакта с родителями в нежном возрасте, что было необходимо для сохранения умственной полноценности гоглесканцев. Вместе с Коун Конвей пережил и эту утрату, и ожидание будущей, грозившей ей после рождения её отпрыска, которого ей доведется понянчить так недолго. Что удивительно: память гоглесканки, её чувства вступали в противоречие со всеми донорами запечатленных в сознании Конвея мнемограмм, а вот его воспоминания о хрупкой старушке, первом близком друге в его жизни, Коун были удивительно близки.
Конвей понимал, как это важно. Скорее всего, пониманию гоглесканки не будут откровенно чужды страдания престарелых ФРОБ. Между Коун и существами иных видов лег мостик. Конвей часто заморгал – усиленно заработали его слезные протоки.
Мерчисон взяла его за руку и спросила:
– Что случилось?
– Конвей, – озабоченно поинтересовался О'Мара, – вы не в себе, что ли?
– Прошу прощения, я просто немного отвлекся, – откашлявшись, ответил Конвей. – Со мной всё в полном порядке. Честное слово. Я себя прекрасно чувствую.