Звездочёт из Нустерна и таинственный перстень
Шрифт:
Конечно же, бургомистр никуда не уезжал, и прислуга была на месте. Видимо, не лгали уличные болтуны, говорившие, что бургомистру стыдно показаться на людях. Ссылаясь на головную боль от вчерашних оглушительных залпов фейерверка, так и не одевшись с ночи, в одном халате он сидел в своем кабинете, обвязав голову мокрым полотенцем, и никого к себе не пускал. Все это Себастьяну рассказал слуга-привратник. На вопрос же, как чувствует себя госпожа Леонора, слуга ответил, что хорошо, вполне поправилась, это подтвердил и заходивший утром врач.
– Что же ты сразу мне об этом не сказал, несчастный ты человек!
Слуга пожал плечами и с достоинством произнес:
– Вы же изволили спрашивать о здоровье господина бургомистра.
После этого, чинно и не торопясь, слуга повел звездочета наверх, в покои Леоноры. Непродолжительный путь казался Себастьяну вечностью. Сам он в два счета добежал бы до заветной двери, как сделал это накануне, но теперь стесненный рамками этикета, томясь, вынужден был шествовать за неторопливым, чопорным слугой.
Леонора сидела у окна и вязала изящное и очень тонкое кружево. Подобные кружева, только уже законченные, были разложены по всей комнате: на скамьях, на столе, на подоконнике. Но эти диковинные вещи не занимали звездочета, он видел только ее, Леонору, печальную, с бледным лицом, но столь же, хотя и по-иному, прекрасную.
Едва слуга закончил доклад и, поклонившись, удалился за дверь, Леонора быстро поднялась, откинула вязание и поспешила к Себастьяну.
– Как я рада, что вы пришли, Себастьян! – порывисто выговорила она, протягивая вперед обе руки.
Себастьяна приятно обжег этот искренний порыв. Он завладел обеими руками девушки и принялся целовать их с таким упоением, что даже не обратил никакого внимания на таинственный перстень. Казалось, он забыл обо всем на свете. Этот сильный порыв, родившийся в душах молодых людей, был так нов для них, что оба тотчас же смутились. Леонора отдернула руки, встревоженно прошептав: «Ах, что вы!», а Себастьян опустил глаза и долго не смел поднять их. Воцарилось неловкое молчание.
Когда же звездочет, наконец, поборол в себе волнение и поднял глаза, он увидел, что Леонора стоит у окна и молча смотрит на Ратушную площадь.
– Не сердитесь на меня, Себастьян, – не оборачиваясь, тихо произнесла она. – Не судите строго мое печальное настроение. Я еще не вполне оправилась после вчерашнего досадного обморока, хотя и чувствую себя здоровой.
– Что вы, Леонора, – возразил Себастьян. – Могу ли я на вас сердиться? И за что? Вчера на балу было шумно и душно.
– Да, душно… – рассеянно повторила Леонора и, отвернувшись от окна, посмотрела на Себастьяна. Он снова заметил что-то необычное в ее взгляде: она смотрела так, будто вглядывалась в далекий, очень знакомый, но не узнаваемый предмет. И снова, как два дня назад в трактире, звездочет не мог объяснить значение этого странного взгляда.
– Ах, какая же я неряха! –
– Это все ваша работа? – поинтересовался Себастьян.
– Кружева? Да. Вязать кружева – наша семейная традиция по женской линии.
– У вас золотые руки, Леонора, – тихо сказал Себастьян, залюбовавшись ее работой. – Правда, правда. Эти кружева могли бы украсить царские гардеробы и опочивальни.
– Да, конечно, – отозвалась Леонора. – Но для меня они – скорее утешение и лекарство: когда на дворе непогода или тяжело на душе, я сажусь за это нехитрое занятие, и оно помогает скоротать время и лучше всего отгоняет дурные мысли.
Прибрав кружева, она села в кресло и пригласила сесть Себастьяна. Тот повиновался.
– Я, признаться, ждала вас с нетерпением. Вас задержало составление моего гороскопа, не так ли? Он готов?
– О да, конечно! – звездочет протянул Леоноре свернутую в свиток рукопись. – Вот, пожалуйста.
Леонора с легким поклоном приняла свиток, но не развернула его.
– Вы, должно быть, считаете меня легкомысленной или просто глупой.
– Да отчего же?!
– Скажите, вы часто заглядывали в свое будущее?
– Признаться, ни разу.
– Вот видите. Мне кажется, вы должны немного осуждать людей, которые обращаются к вам за астрологическими предсказаниями.
– Осуждать? Почему?
– Я не так выразилась, вернее, должны считать их немного наивными. Вы понимаете, о чем я хочу сказать?
– Да-да, понимаю, – ответил Себастьян. – Это не так. У людей могут быть разные обстоятельства. Впрочем, вы отчасти правы: иногда я считаю своих заказчиков немного наивными, что, конечно же, плохо. Но к вам, Леонора, это не может относиться. Видите ли, я думаю, что знание будущего не всегда идет человеку на пользу.
– А если человек отправляется в опасное путешествие?
– Тем более! Ведь если человек заранее узнает о грозящих опасностях, его решимость может поколебаться.
– А если звезды предвещают ему гибель?
– Звезды не могут предвещать гибель. Они только предупреждают об опасности, возможно, об очень большой, но всегда оставляют надежду. Человек ведь и без всякого гадания преисполнен надежд.
– А если человек одинок, покинут друзьями, несчастен, неужели и тогда звезды не могут подсказать ему выход из тупика?
– Боюсь вас огорчить, Леонора, но звезды не могут подсказывать выход. Они лишь говорят о тех обстоятельствах, которые могут сложиться в то или иное время. Решать всегда приходится самому человеку.
– Все так. Все правильно, – тихо проговорила Леонора. – Но вы не оставляете мне надежды, Себастьян. Стало быть, не советуете даже заглядывать в этот гороскоп и признаете напрасным свой труд?
Себастьян был поражен таким неожиданным выводом.
– Что вы! Я совсем так не считаю.
– Значит, вы говорили мне неправду?