Звездочёт из Нустерна и таинственный перстень
Шрифт:
– Вы, господин Нулиус, единственный во всем городе, кто не покинул меня, – говорила Эмилия, утирая слезу. – Вы настоящий друг моего милого, несчастного профессора. Но что мне делать, что? Весь город ополчился на меня. Теперь никто не купит у меня цветов на свадьбу или ко дню рождения, никто не придет в мой цветник насладиться бодрящим ароматом и потешить глаз буйством красок! И в довершение всего, уже скоро сутки я нахожусь в глупом положении соломенной вдовы.
Себастьян, как мог, утешал Эмилию, но большого облегчения ей не принес. Да и чем, какими словами можно было утешить ее? Артур пропал, не оставив никаких следов, ни малейшего намека на то, где его искать. Звездочету оставалось только заверить Эмилию, что он непременно найдет ее мужа.
– Да-да, – оживилась Эмилия, – вы найдете, я верю в вас, господин Нулиус.
– Я сделаю это. Мне бы для
– Как! – воскликнула Эмилия. – Архивариуса? А разве его не посадили в темный чулан?
– В темный чулан? – удивился Себастьян. – Зачем это?
– Да ведь он же сошел с ума! Вы что, не помните, как он напугал нас вчера ночью?
И Эмилия принялась говорить без умолку, так что Себастьян начал опасаться за ее собственный рассудок. Он просил ее не волноваться, ни о чем не думать и, попрощавшись, поспешил в трактир Локка. По пути он еще раз попытал счастья у дверей городского архива, но тот по-прежнему был заперт, и на громкий стук никто не отозвался. К таинственному исчезновению профессора прибавилось не менее таинственное исчезновение архивариуса. Впрочем, оба они могли сидеть в трактире или, по крайней мере, последний из них. Однако надежда была очень слабая, что-то подсказывало Себастьяну, что он не скоро увидит Бальтазара.
В трактире было немноголюдно. Мрачный, как осенняя туча, трактирщик неохотно отвечал на вопросы звездочета. Действительно вчера в гостинице творилось что-то ужасное. Многочисленные гости, заполнившие накануне все номера, после бала в спешном порядке разъезжались, а трактир постепенно наполнялся всевозможными жуками, кузнечиками и, главное, пауками. Локк говорил, что половину ночи не мог уснуть: отовсюду слышались шорохи, стрекотание, шуршание крыльев. Профессора он не видел со вчерашнего вечера. Сам же он на балу не был и не может взять в толк, отчего это имя Инсекториуса у всех на устах. Архивариуса Букреуса он тоже сегодня не видел, ничего о нем не слышал и не знает, где бы он мог быть. А вот господин Пардоза – тот явился сегодня под утро и отдыхал у себя в номере до полудня, после чего куда-то ушел и до сих пор еще не возвращался.
Слушая трактирщика, Себастьян вспомнил о том, что Пардоза вчера весь день морочил профессору голову, назначая тому встречи то в архиве, то в трактире. Было ясно, что он что-то замышлял, хотел провернуть свои пакостные делишки, а Артур с его непосредственностью только мешал. И тут внезапная мысль о том, что профессор в своей настойчивости мог все-таки повстречать Пардозу ночью после бала, ужаснула его. Почему он сразу не догадался связать исчезновение профессора с явно нечистой деятельностью графа? Себастьян решил немедленно отыскать Пардозу и вывести его на чистую воду. Но где его искать? С чего начать?
Себастьян уселся за стол с намерением привести мысли в порядок и наметить путь поиска. Ему явно не хватало Бальтазара с его способностью разложить по полочкам всевозможные, даже самые запутанные, факты и обстоятельства и дать им, пусть фантастическое, но все-таки какое-то объяснение. Сам же звездочет на каждом шагу только путался и впадал в противоречия.
«Пардоза добивается руки Леоноры, – думал Себастьян. – Профессор одержим энтомологией, и накануне искал встречи с коллегой, господином Пардозой. Но он не знает, что Пардоза – граф и добивается руки Леоноры. Леонора хочет спасти своего жениха Самюэля Карабуса, и для этого ей зачем-то нужен профессор, который этого Карабуса в глаза не видел. Зато его видел Пардоза и налгал Леоноре, что тот умер, поскольку он сам ищет руки Леоноры… Нет, я вернулся туда, откуда начал. Начну еще раз. Артур Инсекториус не знает ничего. Самюэль Карабус накануне своего исчезновения расспрашивал горожан, как найти дом профессора. Пардоза выдает себя за любителя энтомологии, хотя на самом деле добивается руки Леоноры… Похоже, я так и буду ходить по кругу. Но почему Пардоза выдает себя за энтомолога? Вот вопрос. Ему что-то нужно от профессора. Но что? И что было нужно Карабусу от профессора? Украсть цветов? Глупо. Но именно там он потерял перстень, точно такой же, как у Леоноры… Ну да, ведь он ее жених… А перстень нашел я. Перстень. Перстень? Да, да, да! Перстень! Если один перстень у Леоноры, то другой должен быть у ее суженого. Бальтазар не сомневается в том, что этот перстень – сильный талисман. Видимо, он дает право на руку Леоноры, а поскольку Пардоза добивается этого права, он обязан искать перстень. Значит, он каким-то образом узнал, что перстень потерян возле дома профессора, и полагает, что профессор
Себастьян оцепенел от ужаса. Подобно вспышке молнии, его озарило воспоминание о чудесном и жутковатом свойстве нустернского архива.
– Силы небесные! – прошептал он. – Уж не разделил ли он печальную судьбу архивариуса Гренхема? Что за несчастный день сегодня!
Долго еще горевал звездочет, но постепенно надежда стала возвращаться к нему. Он утешил себя тем, что наверняка не знает ничего и потому его предположения могут быть ошибочными. Подытожив в уме все, что он сейчас передумал, Себастьян окончательно пришел к выводу, что вначале нужно искать графа Пардозу. «Этот, по крайней мере, бродит где-то в городе, – думал Себастьян. – Уж я-то из него все вытрясу!» Воодушевившись этой мыслью, звездочет выбежал из трактира, позабыв даже заплатить за пиво, чего с ним прежде никогда не случалось.
Но день, видимо, и впрямь был несчастливым. Себастьян обыскал весь город, расспрашивал горожан, но ничего не узнал. Стоило ему упомянуть имя профессора, как горожане оскорбленно отворачивались, а имя Мигеля Пардозы вообще слышали впервые. Не раз, пробегая через Ратушную площадь, звездочет припадал к окнам, заглядывал в архив, стучался в дверь, но и тут все было по-прежнему. Пробегав так до темноты, он чуть не опоздал встретить Леонору, которая должна была прийти к нему около девяти.
Домой звездочет прибежал запыхавшийся и измотанный. Марты не было. «Должно быть, по своему обыкновению засиделась где-нибудь в гостях, – подумал Себастьян. – Тем лучше. Надо будет спокойно поговорить с Леонорой: рассказать ей все, отдать найденный перстень. Дело слишком серьезное, чтобы разводить тайны. Вначале пропал Самюэль Карабус, потом – Артур, далее – Бальтазар, теперь и этот прыщ, граф Пардоза… Кто следующий?»
Себастьян едва успел привести себя в порядок, как с улицы послышался приближающийся цокот копыт. Возле башни остановилась карета, и Себастьян поспешил навстречу гостье.
– А где же фрау Марта? – спросила Леонора, войдя в гостиную.
– Должно быть, задержалась у какой-нибудь кумушки, – ответил Себастьян. – У меня не было времени предупредить ее, я только что сам вернулся. Но она скоро придет, не сомневайтесь. Прошу вас, Леонора, садитесь.
– Вы нашли профессора?
Леонора прошлась по комнате, бегло, но внимательно оглядывая ее.
– Нет, – развел руками Себастьян.
– Нет?
– Мне не повезло. Я искал его по всему городу, но…
– У вас довольно мило. Просто, но уютно.
За все это время она ни разу не взглянула на Себастьяна. А он между тем недоумевал. С первого же слова Леоноры звездочет почувствовал огромную перемену, происшедшую в ней. Голос ее был холоднее льда, выражение лица – высокомерное и даже суровое. Если бы не знакомые черты, Себастьян решил бы, что перед ним совершенно другая девушка. Но откуда влюбленному юноше было знать о том, что произошло в покоях Леоноры незадолго до ее выхода?
А между тем, произошло следующее. Сменив домашнее платье на вечерний наряд, Леонора сидела перед зеркалом и приводила в порядок прическу. Внезапно в раскрытое окно ее комнаты влетел какой-то небольшой, но тяжелый предмет. Она выглянула на улицу, но ничего подозрительного не увидела. Осмотрев пол, она нашла камень, завернутый в бумагу. Камень был самый обыкновенный, но бумага представляла собой письмо. Подсев поближе к огню, Леонора расправила смятое послание и прочитала:
«Милостивая сударыня!