Звезды — холодные игрушки. Дилогия
Шрифт:
— Тогда — что-то абсолютно чуждое. Непонятное им, и оттого пугающее, — без особой уверенности сказала Маша.
— Теплее, — сказал Данилов.
— Правда?
— Я в буквальном смысле, — уточнил он. — Мне кажется, стало теплее. Впрочем, и твое предположение интересно.
— Второе предположение?
— И второе, и первое. Мы настолько мало знаем, что вправе выдвигать любые версии.
Казалось, что Данилов почему-то задался целью подтрунивать над Машей. Мысль пришла не только мне — Маша замедлила
— Петр, Андрей Хрумов хочет говорить с тобой, — неожиданно сообщил счетчик.
Я остановился. Едва рептилоид оставил на переднем плане сознания моего деда, как его скорость упала до черепашьей. Видимо, мелко семенить четырьмя лапками — не лучший способ передвижения для человека.
— Петя, я начинаю понимать. Мне так кажется, — без предисловий выпалил дед. — А ну-ка, поворочай мозгами!
Маша с Даниловым тоже остановились.
— Дед, я пока не могу понять, что их напугало. Здесь нет явной опасности…
— Ну! — подбодрил дед.
Я окинул взглядом равнину. Звездное море над головой, тишина, легкий ветерок… и впрямь теплее становится…
— Здесь нет опасности, — сказал я. — Так? Здесь нет борьбы, дед! Цивилизация Тени — не сопротивляется?
Если при первых словах рептилоид дернул мордой, словно соглашаясь, то дальше наши догадки явно разошлись.
— Не так просто! Будь это мир трудолюбивых и покорных пацифистов — Геометры проглотили бы его в момент! Думай, мальчик, думай! Сильные, сплоченные, способные выложить все ресурсы ради поставленной цели, готовые пасть в борьбе, имеющие жесткую власть, не останавливающиеся перед насилием Геометры — бежали. Постыдно бежали, причем они и сами это понимают! Ну? Что произошло?
Неужели дед действительно что-то понял?
— Тень — те же самые Геометры? — рискнул я предположить. — Цивилизация с такой же этикой и целеполаганием? Только более мощная?
Рептилоид зевнул. Наверное, дед пытался изобразить вздох.
— Я никудышный воспитатель, — сказал дед. — Наставника из меня бы не вышло. Если уж такого изначально талантливого человека, как ты, я не сумел научить мыслить нестандартно… убив на это столько времени…
Умеет дед ругать себя так, что идиотами оказываются окружающие.
— Андрей Валентинович, — Данилов чуть повысил голос. — Если вы поняли, что тут происходит…
— Нет. Ничего я объяснять не буду, — заявил дед. — Если моя догадка верна — то это просто не нужно. Если неверна — то зачем нагружать вас ложными версиями?
Данилов посмотрел на меня, и в его взгляде явно читалось сочувствие. Честное слово, за это неожиданное понимание я готов был простить ему даже предательство!
— Ничего он не скажет, — подтвердил я. — Можешь мне поверить.
Мой дед наставительно произнес:
— Любое
В его голосе читалась ирония.
— Ладно. Я уступаю место Карелу, — решил дед. — Если я попытаюсь идти самостоятельно, мы тут застрянем на пару недель.
Рептилоид упруго встряхнулся, и я спросил:
— Карел, а ты знаешь, что предположил дед?
— По условиям нашего соглашения я не могу контролировать его мысли, — быстро ответил счетчик.
Наверное, это навсегда останется утверждением, которое я не смогу проверить.
Но выхода не было, и я молча кивнул.
— Еще километров пять, — сказал Данилов. — Верно? Петр, а если мы там ничего не найдем?
Победителей, как известно, не судят.
Я думал об этом, пока наша странная экспедиция продолжала путь по планете Тени. Может быть, я действительно не прав? И Данилов с Машей приняли единственно верное решение, приведя корабль Геометров к Земле?
Я ведь слишком привык побеждать. С самого детства. Даже когда случались в жизни поражения — все они были лишь раздражителем, трамплином для новых успехов. Все эти дурацкие олимпиады… «молодая надежда России»… «будущая гордость отечества»… Училище, космофлот… Да, никаких особых жизненных амбиций у меня не было. Зато уверенность в том, что любое начатое дело окончится победой — никогда меня не оставляла. Даже когда я сажал несчастную «Спираль» на шоссе — под всей паникой, под злостью и покорностью судьбе оставалась уверенность — справлюсь.
Победителей не судят, но почему я решил, что смогу победить и в этот раз?
Если цивилизация Тени окажется еще большим злом, чем Конклав и обитатели Родины? Если мы просто не в силах будем ее понять — как, возможно, случилось и с Геометрами? Если эти планеты — пусты?
И последнее предположение казалось все более и более обоснованным.
Данилов начал насвистывать мелодию, безбожно фальшивя, и я узнал ее не сразу. «На пыльных тропинках далеких планет»… Впрочем, следов мы не оставляли — эта планета казалась хорошо убранной и пропылесошенной.
До той точки, которую корабль обозначил как «нехарактерную структуру», оставался какой-нибудь километр. Но я не видел там ничего, абсолютно ничего. Никаких сооружений, никаких энергетических вихрей, ничего, что только можно было бы принять за проявление иного разума.
Равнина. Пригорок. Звездный свет. Мы шли вперед, счетчик по-прежнему уверенно вел нас, но с каждым шагом меня все больше и больше охватывало отчаяние.
— Мне очень жаль, — вдруг сказал Данилов. — Петр, ты слышишь?