Звезды на крыльях (сборник)
Шрифт:
Вишняков принадлежал к тому типу летчиков, которые как-то мало заметны на земле, не выделяются на парадах и всякого рода торжествах, скромны в личной жизни. Но почему-то именно они оказываются исполнителями самых трудных летных заданий, как-то незаметно находятся в том месте, где наиболее нужны. Это они благополучно [175] садятся при отказе двигателя, восстанавливают потерянную группой ориентировку, бросаются в бой, чтобы спасти жизнь товарища, отважно глядят в глаза смерти, а потом стесняются об этом говорить.
И хочется сказать в светлую память тех, кого уж нет в живых, и
4 ноября погода испортилась совершенно. Тяжелые сизо-черные облака мрачно придавили землю, сея ледяную крупу. Громоздкие тучи, сменяя друг друга, быстро перемещались вдоль Гнилого моря на восток. Ветер достиг такой силы, что стало трудно передвигаться. Его напор взломал молодой лед на Сиваше. Взыграли темные волны и нехотя покатились в сторону Азовского моря. На глазах все больше стали оголяться сивашские берега, уровень воды быстро падал.
Настало 7 ноября 1920 года. Третья годовщина Октябрьской революции. Ветер стих. Там, где еще недавно гуляли волны, покрытое тусклой ледяной коркой лежало бугристое дно Сиваша.
Быстро прошли короткие митинги, посвященные трехлетию рождения своей, пролетарской власти. Говорили просто, потрясая винтовками:
– Даешь Крым!!
И вот началось. Забегали там, где Литовский полуостров, белые лучи прожекторов. Донеслись сначала отдельные орудийные выстрелы. Потом началась канонада…
К утру 8 ноября Литовский полуостров взят. 15-я и 52-я дивизии и другие части, закрепившиеся на южном берегу Сиваша, продолжают наступление. В лобовую атаку против Турецкого вала идет 51-я дивизия. Ее крошат губительным артиллерийским огнем с моря и суши. Но она не отступает.
Белогвардейцы обезумели. Они понимают, что ведут последний бой. Для них потеряно все: родина, честь, будущее. И они в дикой злобе дерутся до конца, с отчаяньем… [176]
В тот день по приказу Фрунзе Правобережная авиагруппа, получив транспортные средства, перебазируется на свой старый аэродром - Аскания-Нова, расположенный в 40 километрах от Перекопа. Летчики рвутся в воздух, желая помочь бойцам, штурмующим укрепления врага. Нет одного: погоды. Сплошная облачность, стелющаяся почти по земле, сливается с низким густым туманом. То, что так помогло частям, тайно переходившим Гнилое море, мешает авиации. Используя малейшее поднятие нижней кромки облаков, летчики в труднейших условиях все же умудряются летать.
Фрунзе стягивает всю авиацию к району боев. 9 ноября Борис Рыков получает приказание начальника воздушных сил Южфронта В. Ю. Юнгмейстера, находящегося в Аскании-Нова. С секретным пакетом Рыков должен лететь в авиагруппу 1-й Конной армии, в Николаев.
Над Асканией-Нова клубятся, свисая вниз лохматыми космами, сумрачные тучи. Их высота не более 80 метров. Какова погода по маршруту, никто не знает…
– Это нужно для Перекопа, - говорит Юнгмейстер, прощаясь с Рыковым у самолета.
После взлета «ньюпор» треплет, как щепку. Он исчезает в облаках.
Рыков пилотирует самолет над самой землей. Тучи придавили его книзу, зловеще дымятся над верхней
«Только бы землю не закрыло совсем!» - думает летчик.
У него нет никаких приборов, кроме привязанного к левой ноге, выше колена, альтиметра (высотомера) и компаса. Если туман закроет всю степь, сольется с облаками, то и летчику и самолету будет плохо… Горизонтальная видимость не превышает 300 метров. О какой-либо серьезной ориентировке не приходится говорить. Борис просто летит вперед с одним, раз взятым курсом, зная, что идет в сторону Николаева.
Туман внизу становится все гуще. Машина чуть не цепляет соломенные крыши хат. «Ньюпор» идет в сплошном молоке облаков. [177]
«Лишь бы не разбить самолет!» - пронзает мысль.
И Борис чуть-чуть, по миллиметрам, начинает отдавать ручку от себя, не видя земли.
Впереди разрыв и виден клочок степи. Летчик убирает газ полностью. Приземляясь, «ньюпор» грубо стукается, подпрыгивает, вновь ударяется о твердую землю и… останавливается. Тихо.
* * *
Рыков выпрыгивает из кабины и бегло осматривает нижнюю плоскость, костыль, винт - все в порядке! Значит, при улучшении погоды можно взлететь. Приказ будет выполнен.
Оказывается, он сел недалеко от деревни Рубановка, здорово отклонился от курса. На другой день, как только чуть улучшилась видимость и разошелся туман, Рыков взлетает снова. Так же борется с низкой облачностью и сильной болтанкой. Уже недалеко от Николаева обнаруживает утечку бензина из бака: видно, удар во время приземления у Рубановки дал себя знать.
Горючего нет. Борис Рыков совершает вторую вынужденную посадку. Отсюда уже на мотоцикле пакет доставляется по назначению.
10 ноября в районе Юшуни и озер, расположенных к [178] северу от нее, завязались ожесточенные бои. Здесь отчаянно дрались остатки врангелевской армии.
Погода была явно нелетная. Сплошная облачность приподнялась лишь местами. Но командованию понадобились сведения о расположении белогвардейских бронепоездов, артиллерии и наличии резервов противника.
И вот над передовой на малой высоте появляется краснозвездный «ньюпор».
«У- у-у!» -поет мотор над двумя армиями, схватившимися в последней схватке. И это металлическое пение, звучно раздающееся над полем боя, слышно всем.
Самолет красного военного летчика Дедюлина, углубившись в расположение белых войск, идет по заданному маршруту. На коленях летчика карта, на которую он наносит все новые условные значки:
Карт- Казак -три батареи тяжелых орудий. Юшунь - линии окопов, пулеметные гнезда, артиллерия, бронепоезд в движении на север. Подхода резервов не обнаружено. Севернее Тархан пять километров - оборонительная позиция. Хутор Чокракский - дорогу перерезал огневой рубеж, две батареи. Озеро Круглое - движение на север колонны конницы до трех тысяч сабель, пехоты до тысячи штыков, шесть артбатарей.