Звёзды в наследство
Шрифт:
– Было бы кстати.
Стейнфилд зажег бунзеновскую горелку, наполнил из ближайшего крана большой мерный стакан и расположил его над пламенем на треноге. Затем он присел на корточки и принялся шарить в шкафу под рабочим столом; спустя какое-то время он с победоносным видом вынырнул обратно, держа в руках две видавших виды эмалированных кружки.
– Любопытное наблюдение номер один: распределение образцов с обратной стороны, которые сравнительно недавно были подвергнуты воздействию радиации, не соответствует распределению или интенсивности самих источников излучения. Источники должны группироваться там, где их на самом деле нет.
– Как насчет метеоритного дождя, в котором могли оказаться
– Нет, не годится, – ответил Стейнфилд, осматривая полку со стеклянными банками, из которой в итоге выбрал емкость с красновато-коричневым порошком и надписью “Оксид железа (III)”. – Если бы причиной были такие метеориты, на Луне до сих пор можно было бы найти их осколки. Однако распределение активных элементов в мусорном слое довольно близко к равномерному – и для большинства пород более или менее соответствует норме. – Он взял ложку и принялся насыпать порошок в кружки. Хант с опаской наклонил голову в сторону банки.
– Кофе имеет склонность быстро исчезать, если оставлять его в кофейных банках, – объяснил Стейнфилд. Он наклонил голову в направлении двери “АСПИРАНТЫ”, которая вела в соседнюю комнату. Хант понимающе кивнул.
– Может, они испарились? – вновь попытался Хант.
Стейнфилд опять покачал головой.
– В таком случае их контакт с породами Луны был бы слишком кратковременным, чтобы вызвать наблюдаемые эффекты. – Он открыл еще одну банку с надписью “Гидрофосфат натрия”. – Сахару?
– Второе любопытное наблюдение, – продолжил Стейнфилд. – Тепловое равновесие. Мы знаем количество массы, упавшей на Луну, и по характеру ее падения можем оценить ее кинетическую энергию. Исходя из статистической выборки мы знаем, какое количество энергии нужно рассеять, чтобы обеспечить наблюдаемое плавление и структурные деформации пород; кроме того, нам известно, как много энергии и где именно вырабатывается подлунными источниками радиации. Проблема: левая часть уравнения не сходится с правой; чтобы случившееся стало возможным, требуется больше энергии, чем было доступно на тот момент. Так откуда же взялся этот избыток? Компьютерные модели этого процесса довольно сложны, и в них могут быть ошибки, но пока что все выглядит именно так.
Стейнфилд дал Ханту время переварить сказанное, а сам снял стакан с огня при помощи щипцов и наполнил водой обе кружки. Благополучно доведя дело до конца, он, все еще не говоря ни слова, принялся набивать свою трубку.
– Что-нибудь еще? – наконец, спросил Хант, шаря в поисках портсигара.
Стейнфилд утвердительно кивнул. – Исключения в строении видимой стороны. Большая часть ее кратеров согласуются с классической моделью – они древние. Но местами встречаются и те, которые нарушают общую закономерность; согласно датировке по космическому излучению, их возраст примерно совпадает с кратерами на обратной стороне. Как правило, это объясняют случайным забросом метеоритов во время недавней бомбардировки обратной стороны… – Он пожал плечами. – Но есть ряд особенностей, которые этому противоречат.
– Например?
– Например, температурный рельеф некоторых стеклообразных и брекчиевых формаций явно не согласуется с гипотезой недавней бомбардировки… Чуть позже я покажу вам, что это значит.
Обдумывая новую информацию, Хант зажег сигарету и отпил из кружки. На вкус все-таки кофе как кофе.
– И других любопытных наблюдений нет?
– Да, если говорить в общем и целом, то это все. Хотя нет, постойте-ка, есть еще одно. Почему ни один из метеоритов не задел нашу планету? На Земле было опознано и датировано множество выветренных останков метеоритных кратеров. Все компьютерные модели указывают на то, что примерно в это время должен был наблюдаться
Остаток этого дня и даже весь следующий Хант со Стейнфилдом перелопачивали графики и исследовательские протоколы многолетней давности. После этого Хант не спал всю ночь; он выкурил целую пачку сигарет и литрами пил кофе, пялясь на стены гостиничного номера и пытаясь всеми доступными способами хоть что-то изваять из добытой информации.
Пятьдесят тысяч лет назад лунарианцы посещали Луну. Их происхождение – вопрос отдельный; особой роли оно пока что не играло. Примерно в то же время обратная сторона Луны была уничтожена в результате мощного метеоритного дождя. Уничтожил ли он и находившихся там лунарианцев? Вполне возможно – но это бы все равно не отразилось на жителях их родной планеты. Если бы катастрофа истребила всех находящихся на Луне членов КСООН, на Землю в долгосрочной перспективе это бы никак не повлияло. Что же тогда случилось с остальными лунарианцами? Почему никто и никогда их с тех пор не видел? Мог ли затронувший их катаклизм оказаться более масштабным, чем происшествие на Луне? Мог ли катаклизм стать причиной метеоритного дождя? Могло ли что-то еще вызвать этот самый катаклизм и одновременно истребить лунарианцев вне их родной планеты? Может, никакой связи здесь нет? Вряд ли.
А ведь были еще и нестыковки, о которых упоминал Стейнфилд… Из ниоткуда возникла абсурдная идея, которую Хант нетерпеливо списал со счетов. Но ночь тянулась и тянулась, и та же мысль стала все настойчивее посещать его снова. За завтраком он решил, что должен узнать историю, погребенную под миллиардами тонн обломков. Наверняка есть какой-то способ извлечь достаточно информации, чтобы реконструировать внешний вид поверхности до метеоритной бомбардировки. Вернувшись в лабораторию позже тем же утром, он задал этот вопрос Стейнфилду.
Стейнфилд категорично покачал головой. – Мы больше года пытались получить такую карту. Привлекли к работе дюжину программистов. Но у них так ничего не вышло. Там полный хаос – все буквально перепахано. На выходе получается сплошной мусор.
– Что насчет частичной реконструкции? – настаивал Хант. – Есть ли способ рассчитать карту изолиний, на которой будет показано только распределение источников излучения на момент бомбардировки?
– Мы пробовали и это. Да, такой метод позволяет получить некоторую статистическую кластеризацию. Но мы не смогли выяснить, где именно до облучения находился каждый конкретный образец. Сила удара отбросила бы их на много километров, а многие бы разлетелись по всей поверхности из-за многократных рикошетов. Еще никому не удалось создать компьютер, который бы обратил вспять всю эту энтропию. Мы воюем со вторым законом термодинамики; если бы такую машину и построили, то это уже был бы не компьютер, а холодильник.
– А если воспользоваться химическими методами? Есть ли методики, с помощью которых можно узнать, где кратеры находились до бомбардировки? Можно ли засечь их “призраки” в сотнях метров под землей?
– Без шансов!
– Должен же быть способ реконструировать поверхность в ее прежнем виде?
– А вы когда-нибудь пытались реконструировать внешний вид коровы по грузовику с гамбургерами?
Разговоры продолжались два дня и две ночи – и дома у Стейнфилда, и в гостиничном номере у Ханта. Хант объяснил Стейнфилду, зачем ему потребовалась эта информация. В ответ Стейнфилд заявил Ханту, что тот рехнулся. Затем, одним утром, в очередной раз встретившись с профессором в лаборатории, Хант воскликнул: “Особые кратеры!”