Звезды в волосах

Картленд Барбара

Он еще раз поднес ее руку к губам и почти с неохотой отпустил. Гизела поднялась и, обойдя столик, встала у камина. Лорд Куэнби на секунду замешкался и, вместо того чтобы встать из-за стола, смотрел на нее не отрываясь.

— В чем ваш секрет? — наконец спросил он. — Сегодня утром я наблюдал за вами, когда вы осматривали лошадей. Кажется, даже они поняли, происходит что-то необычное, когда вы дотрагивались до них. А может, вы ангел, способный заворожить и людей, и животных?

Гизела смотрела на огонь.

— Я уже заметила вам, милорд, что, мне

кажется, вы не должны говорить такие вещи.

— Но если это выше моих сил? — воскликнул он. — Вчера я не мог не высказать всего, что так долго терзало меня. Сегодня, когда весь яд выплеснулся, ко мне пришло какое-то новое чувство.

— Вы все равно не должны так говорить, — повторила Гизела.

— Но почему? — спросил он. — Другие мужчины открывали вам свои чувства. Или вы хотите отказать мне в этой милости, которую даровали другим?

— Откуда вам это известно?

— Вся Европа следит за самой красивой императрицей и обсуждает ее, — усмехнулся лорд Куэнби. — И хотя я верю в вашу чистоту, я не могу поверить, что ваша красота не служила причиной того, что вы много раз выслушивали гораздо более страстные речи, нежели услышали сегодня от меня.

— Возможно, я позволяла некоторым говорить, — заявила Гизела с неожиданной для себя смелостью.

— А мне не позволите? — спросил он. — Значит, я не прощен.

— Я не говорила этого, — сказала она. — Просто… дело в том… что…

— Да?

Он улыбался, глядя на нее. Теперь, когда он встал из-за стола, ей приходилось запрокидывать голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Просто… мы не знаем… друг друга, — запинаясь, проговорила она, почувствовав себя застенчивой школьницей, а вовсе не зрелой, опытной женщиной, за какую она себя выдавала.

— Но сколько у нас времени? — парировал он — Сегодняшний вечер! Завтра с нами будет ваша фрейлина. Думаете, я не благодарил всевышнего на коленях за эту отсрочку, за эту великолепную возможность побыть с вами вдвоем, которой, возможно, никогда больше не будет? Ну разве я не поступил бы как последний болван, если бы не воспользовался таким случаем, чтобы объясниться с вами?

Гизела не знала, что ответить. Она предпочла взглянуть на часы.

— Думаю, мне следует подняться наверх, навестить графиню, — сказала она. — Скоро нужно будет переодеваться к обеду.

— Вы ускользаете от меня, — тихо промолвил он. — Очень хорошо. Я отпускаю вас… но с условием, что вы не заставите графиню обедать с нами.

— Ничего не обещаю, — ответила Гизела. Она пошла к двери, чувствуя себя рядом с ним совсем маленькой. Он открыл перед ней дверь. Не глядя на него, она вышла в холл и стала подниматься по лестнице. Она шла, не оглядываясь, не смотря по сторонам, но все время ощущая его взгляд. Он не сводил с нее глаз, и только поднявшись до спасительной лестничной площадки и укрывшись в своей комнате, она не выдержала напряжения.

Гизела вбежала в спальню и захлопнула за собой дверь. Горничных там не было, и она смогла посидеть у огня, сжав пальцами виски. Что происходило? Что

он говорил? Почему все так переменилось, что она уже совершенно ничего не понимала, была поставлена в тупик, встревожена, хотя не напугана?

Гизела не знала, сколько она просидела у огня. Она виновато посмотрела на Марию, когда та вбежала в комнату и при виде ее воскликнула:

— Мне не сказали, что вы поднялись к себе, майн фройляйн. Вы будете отдыхать перед обедом?

— Да… нет… не знаю, — призналась Гизела. Но, увидев недоумение на лице камеристки, добавила:

— Я должна поговорить с графиней.

Но разговор не состоялся. Графиня спала. Как объяснила Фанни, графиня приняла одну таблетку, потому что в ее состоянии самое лучшее — как можно больше спать, только так, возможно, ей удастся избавиться от лихорадки.

С покорностью, которая, по-видимому, от нее ожидалась, Гизела ненадолго прилегла на диван. Потом она приняла ванную и отдалась во власть Фанни, которая расчесывала щеткой ее волосы, а потом Марии, чтобы сделать массаж лица с кремом и душистым лосьоном. Затем принесли из гардероба платье. Это было газовое платье бледно-бледно-зеленого цвета, какой бывает у самых первых весенних листьев, с бриллиантовыми капельками, поблескивавшими как роса в красиво уложенных складках юбки.

Когда Гизела была почти готова, раздался стук в дверь, и Мария поспешила узнать, в чем дело. Она вернулась в комнату с подносом. На нем лежал стебелек орхидеи с цветами в виде звездочек.

«Это очень непредсказуемые цветы», — говорил лорд Куэнби, уверяя Гизелу, что они похожи на нее. Но на самом деле, как считала Гизела, непредсказуемым был он сам. С тех пор как она прибыла в замок Хок, не было ни минуты, чтобы он не удивлял ее.

А что произойдет сегодня, когда они будут обедать вдвоем? Сердце Гизелы сильно забилось от страха или радостного ожидания — она сама не знала.

Она приколола орхидеи к корсажу большой бриллиантовой брошью и посмотрела на себя в зеркало. Фанни и на этот раз приколола ей в прическу бриллиантовые звезды, на шею Гизела надела бриллиантовое колье, а на руке блестел такой же браслет. Она была готова. Платье не было таким замысловатым, как то, что она надевала вчера вечером. Гизела выглядела в нем юным, почти эфирным созданием. Почти как водяной эльф. Гизеле показалось, что она могла бы быть одной из нимф, которые танцуют в розарии вокруг фонтана, когда расшалятся.

Теперь, когда она была полностью готова, Гизела с удивлением обнаружила, что ей совсем не хочется идти вниз. Но это был не страх. Она как будто хотела предупредить драму, которая вот-вот должна была начаться, и в то же время не могла себя заставить открыть первую страницу.

Гизела долго простояла перед зеркалом. Она рассматривала орхидеи, отметила про себя красоту и мягкость лепестков и очень слабый аромат, который ощутила, наклонив голову. Наконец, она решилась и, прежде чем успела понять что-либо, оказалась наедине с лордом Куэнби в комнате, в которую вошла впервые.