Звонкий ветер странствий

Бондаренко Андрей Евгеньевич

Двух трезвых и надёжных бойцов, очевидно, не отыскалось. Поэтому минут через десять-двенадцать у стола появился одинокий пожилой типчик – с двумя пистолетами, небрежно засунутыми за широкий кожаный пояс, и новым масляным фонарём в руках. Типчик жадно высосал из всех обнаруженных бутылок те жалкие капли, которые в них ещё оставались, и усевший на один из чурбаков, начал чуть слышно насвистывать что-то безумно-печальное и тоскливо-меланхоличное…

Ещё через некоторое время, когда всё вокруг окончательно успокоилось, а на востоке чуть заметно

посветлело, Егор вновь обратился к соратникам:

– Ну, брат Людвиг, продемонстрируй нам ещё раз свою поразительную меткость. После выстрела перезаряди арбалет, оставайся здесь и посматривай по сторонам. А ты, Иван, тут же беги к столу и срочно тащи нового покойника в компанию к старым…

Снова – чуть печально и жалостливо – пропела арбалетная стрела. Егор почти бесшумно подбежал к дому и, подобрав с земли маленький плоский камушек, ловко бросил его в нужную застеклённую раму. Через секунду-другую окно широко распахнулось, и он вновь принял на плечи подошвы сапог Фрола Иванова, который – в свою очередь – протянул руки к открытому окну…

«Прямо-таки классическая пионерская пирамида – из тридцатых годов двадцатого века – получается!», – пошутил внутренний голос. – «Смотри, братец, не упади только! Вот, смеху-то будет…».

Егор, конечно, немного пошатнулся, но не упал. А ещё через полторы минуты Фролка и его черноволосая возлюбленная (безутешная вдова идальго Рауля Гонсалеса?) уже твёрдо стояли на земле.

– Вперёд, к яблоням, – тихо скомандовал Егор.

«Как же всё гладко идёт!», – прямо-таки взвыл от досады внутренний голос. – «Ох, братец, прошу, будь настороже! Как бы неприятные сюрпризы не начали сыпаться на голову – нескончаемой и коварной чередой…».

Первый сюрприз в яблоневом саду их, как раз, и поджидал. Вернее, не совсем и сюрприз, а так, обычная недоработка, шероховатость, плод элементарной забывчивости, побочный продукт высокой динамики развития событий…

Исидора, счастливая и умиротворённая, облачённая в шикарное свадебное платье – белое, длинное, украшенное многочисленными кружевами, оборками и фестонами – завертела во все стороны черноволосой головой и начала что-то спрашивать у Фрола – голосом взволнованным и слегка удивлённым.

«Не самый удобный костюм для долгого путешествия по дикой пампе!», – скрупулёзно подметил внутренний голос. – «Это вы, братцы, виноваты! Не продумали толком – на последнем рабочем совещании – все детали предстоящей операции. Могли бы, и прихватить с собой сменную одёжку-обувку для спасённой барышни. Небось, сейчас у неё на ножках красуются бальные туфельки, плохо приспособленные для верховой езды…».

Но, как оказалось, совсем даже и не это беспокоило юную вдову.

– Исидора спрашивает, где её отец! – огорошил всех Фролка. – Мол, без него она ни за что не уйдёт отсюда…

«Действительно, про папашу девицы как-то – в этой суматохе и спешке – подзабылось!», – покаянно вздохнул внутренний голос. – «Нехорошо это, халтура натуральная…».

– Вот, ты, подполковник, и спроси

у своей небесной симпатии, мол: – «Где подлые братья Гонсалесы содержат моего будущего тестя?». Глядишь, и поможем. Если, конечно, сможем…

Выяснилось, что пожилой и заслуженный гаучо по имени Джо Тупи был помещён в старый погреб, расположенный недалеко от кухонных помещений.

– Ладно, попробуем, – тяжело вздохнул Егор. – Значится так… Фрол, переведи-ка своей прекрасной пассии, что сейчас она должна остаться здесь, под надзором Лаудрупа и Ухова-Безухова. Людвиг, кстати, знает отдельные испанские слова и фразы. Так что, скучать ей не даст… Мы же с тобой, служивый, отправимся вызволять из темницы отца милой Исидоры. Он же, надеюсь, знает тебя в лицо? Ну вот, всё ему сам и объяснишь – чтобы он с нами пошёл своими ногами и со спокойным сердцем…

Пока они, тщательно оглядываясь по сторонам, пробирались к месту предполагаемого узилища отца Исидоры, Егор тихонько поинтересовался:

– Как там оно всё прошло?

– Просто отлично, – смущённым шёпотом ответил Фролка. – Только это… Как-то было немного неловко – заниматься любовью, осознавая, что под кроватью, на которой мы этой самой любовью и занимались, лежит труп законного супруга…

Глава шестнадцатая

Кровожадные пираньи и первый русский гаучо

Восточная часть неба уже окрасилась в розовато-оранжевые рассветные тона, но вокруг царила абсолютная тишина, было очень похоже, что все обитатели поместья братьев Гонсалесов («Уже просто – поместья Диего Гонсалеса!», – уточнил въедливый внутренний голос), ещё спали без задних ног, притомившись от давешних праздничных трудов и возлияний.

– Сонное царство, блин скотоводческий, – едва слышно пробормотал себе под нос Егор, останавливаясь у низенькой, почерневшей от времени и дождей двери погреба.

Он мельком оглядел массивный навесной замок, презрительно усмехнувшись, достал из кармана камзола маленький золотой брелок, выполненный в форме гривастой львиной головы (подарок шведского короля Карла Двенадцатого!), на платиновом колечке которого висели разномастные ключи (от заветных ларцов и сундучков) и парочка универсальных отмычек.

«Светлейший князь, называется!», – принялся неуклюже острить ехидный внутренний голос. – «Опуститься до пошлых отмычек! Виданное ли дело? Ай-яй-яй…».

Егор, повозившись пару-тройку минут, аккуратно положил замок, не вынимая из скважины отмычку, на лежащий рядом старый красно-бурый кирпич, приглашающе кивнул головой Фролу на дверь и прошептал:

– Давай, подполковник, действуй. Освобождай будущего тестя из темницы, а я тут прогуляюсь немного. В кухню загляну – на предмет подходящей одежды и обуви для твоей черноволосой зазнобы. Встретимся, дружок, под яблонями… Да, потом вставь замок обратно в дверные петли и защёлкни. Отмычку только, морда влюблённая, не забудь потом вернуть…