Звонкое чудо
Шрифт:
А когда рукавичку стали разглядывать, нащупали в напалке четыре слипшихся и черных, будто чугунных, копейки с царским орлом. Они, видно, еще с каких пор там, средь меха, затерялись. Велики ли деньги, а ведь жизнь перевесили, — потому рукавичка напалком вниз все и падала.
Правильная четвертинка
Решил, значит, в ту далекую пору молодой живописец Филя Вострухин жениться. Если делать по порядку — то надо сначала посвататься. Федя сказал, что всей формы соблюдать не намерен, слава богу, не старый режим, сватов с полотенцем через плечо к родителю невесты не пошлет и про то, что у вас, мол, товар, а у нас купец, — по его просьбе тоже никто произносить не станет: купцы тогда не в чести оказались.
Не обиняками и не намеками, а напрямик заявил Филя старому мастеру — позолотчику Матвею Кирилловичу Разумову, что хочет взять его Таню в жены, на что и просит отцовского согласия. Молодые-то меж собой сладились, но из родительского повиновения выходить не хотели. Таня, воспитанная хоть и без матери, но все же в строгости, твердо заявила:
— Пусть, как полагается, батя даст согласие.
А про себя подумала: «Не только согласие, но и родительское благословение».
Разумов, Танин отец, — старик-порох. Под добрую руку попадешь — обласкает: ангел во плоти. Ну, а как в неловкий час подвернешься — еще и зуботычины дождешься. У него на все свой обычай: детям от родителей — воспитание, родителям от детей — почитание; мошной трясти не любил, но коли гость — люб не люб, рад не рад, а милости просим, садись под образа и тогда не хлеба краюшка, а вина четвертушка и по возможности пир горой, пиво не в диво, вино не хвала, хоть в ту пору напитков, кроме самогону, днем с огнем не сыщешь.
Разумов неспроста такую выразительную фамилию носил: толковый мужик, понимал, где сухари, а где мед сотовый. О себе держался высокого представления, потому что первейшим мастером слыл на заводе, и не зря. Достался ему от отца и деда секрет золочения. Невесть как научился во время солдатчины играть на флейте и музыку полюбил. На эту тему много шуток произносили, но Разумова они ничуть не беспокоили. Он говорил:
— Мелодия очень полезна для нервной системы.
Ну это ладно: у каждого своя блажь, своя поговорочка.
Филя повел с Разумовым беседу о Тане безо всякого, как я говорил, подхода, а по-кавалерийски, с наскока. Все его мысли на ладони: я люблю, она любит, ждем от вас доброго слова.
Вроде бы Матвей Кириллович должен радоваться: подошли к нему почтительно. А старику с дочкой жаль расставаться, вот он на прямой вопрос Фили тоже в лоб и ответил: «Понапрасну, парень, ходишь, понапрасну ножки бьешь. Какая ты моей Тане пара?! Так себе живописец, хоть и не последнего разбора, но все же подмастерье рыночного
Парню горе. Любушке своей Филя про отцово нерасположение рассказал. Она тут же сама, было, метнулась говорить с родителем, но тот еще не остыл и дочери преподнес: «Не пара». Видишь, каких дряхлых понятий человек. Хотя, как ты полагаешь, может, это все и поговорки для отвода глаз, а истинная причина — отцовская любовь? А?
Молодые стали думать да гадать, как уломать строптивого отца (Филя нерасчетливо считал, что и будущего тестя). Однако ничего путного по первости не сообразили. Таня отца знала: порох и упрямец.
Заплакала дева и даже стала высказываться в том смысле, что родилась несчастливая, а как известно, без счастья и в лес по грибы не ходи, не то что замуж. Отца и любила, и боялась, а Филе на него жаловалась:
— Возомнил старый о себе невесть что из-за своего проклятого секрета. Какая доблесть, коли это дедушкино наследство, а не свой ум?!
И опять в рев.
Филя успокаивает, а она:
— Знаю, — говорит, — важный заказ ему дали, вот он и вознесся.
День прошел, другой. У Тани горя не убыло. А Филя после смены все куда-то бегает, со своими дружками шушукается.
Потом вдруг приходит и сразу:
— Рассказывай мне про Матвея Кирилловича пообстоятельней.
Вопросов задает сотню и все, извините, о разных пустяках.
Таня в толк взять не может: суженый-ряженый отцу не по нраву, того и гляди разлучат, а он отклонился от важной темы их затруднительного положения и перешел на болтовню. Расспрашивает, непутевый, как папаша любит пить да чем закусывать.
Но делать нечего — сообщает Таня, что папаня к зелью не очень привержен, но уж если пьет, закусывать любит тем, чем другие пиво заедают: моченым горохом, круто посоленным. И всегда при такой оказии посылает дочь за этим лакомством к тетке Ульяне на другой конец поселка, — та вкуснее всех горох готовит.
И еще сказала Таня, что заказ, который дал новый управляющий заводом, должен быть готов сегодня к четырем часам — минутка в минутку. Именно сейчас отец начал золотить чашки из сервиза.
Филя выслушал это и заулыбался.
— Ладно! — вроде бы даже пригрозил. — Еще посмотрим, кто разумнее, а кто вострее.
И Фили-то, как видите, фамилия тоже со значением предку его дана, по всем приметам, за явные качества, другими словами, за то, что парень востер: недаром ребята и выбрали его комсомольским секретарем.
Вот, значит, Филя невестины рассказы на ус и мотает.
Я-то тебе все это растолковываю, можно сказать, анализ провожу, а бедная Таня ничего не соображает и от непонятных и маловажных вопросов все пуще плачет. Уж ей мерещится, что пошло прахом ее счастье, которое казалось совсем рядышком, под боком, — только руку протяни. А тут получается, что счастью не бывать и предполагаемый муж, Филя то есть, ни о чем серьезном не думает.
А Филя — хоть и воскресенье — опять куда-то скрылся и уже за полдень появляется и дает невесте строгий наказ: