Zвуки Времени
Шрифт:
Технически моя работа выглядела так. Перед началом я отыскивал на катушках с записями нужные вещи, штук шесть, и раскладывал их на столе. Надо заметить, что я обычно записывал диски полностью, сборки почти не делал. На полчаса музыки уже хватало. Далее, пока один магнит крутит запись, на другом подыскиваю что-то еще, часто сообразуясь с текущим настроением публики. Музыку подбирал и ставил в такой последовательности: медляк, средняя, быстрая, очень быстрая, боевик. За полчаса до закрытия два медленных хита подряд, и затем забой до отказа. В конце что-нибудь романтичное, прощальное. Кроме того, помнил где-то схваченное правило двух певиц
Большое значение для ди-джея имеет дикция, умение говорить в микрофон. В какой-то мере я копировал кумира тех лет в среде не вполне советской молодежи известного Севу, а также, интонации ведущих рок концерты по "Голосу" и "ВВС" на английском языке. Тогда это наверно было для многих не привычно. Первое время я отрабатывал свой голос, читая в наушниках тексты из художественной литературы, добиваясь похожести на указанные образцы. Делал записи на фоне музыки и спецэффектов, которые затем использовал в работе. Надо признать, в обычной жизни у меня некрасивый голос, но, пройдя через аппаратуру, он преображается до неузнаваемости, становясь, по общему мнению, даже приятным.
Информацию я брал из зарубежных передач – записывал в особую тетрадь. Как-то в наш балаган удалось заманить Изеговых, они жили рядом. После одного из моих пассажей в духе Севы Новгородцева, он заметил: "Понятно откуда ветерок дует". Сергей относился скептически к моей затее. Некоторые вечера удавались лучше, – все зависело от количества публики, новизны записей и чего-то еще. В зале было довольно прохладно, и от танцующей массы поднимался пар, оседавший затем на холодных стенах и стекающий по ним ручейками вниз. Иногда мы спускались в народ потанцевать.
Однажды Емеля, зайдя ко мне среди зимы, застал такую картину: посреди комнаты на полу я рисовал афишу для дискотеки. Посещаемость падала, реклама могла поправить дело. Когда краска просохла, мы с
Чижиковым водрузили это произведение местного поп-арта на чугунную ограду спортивной школы. На ядовито бардовом фоне цвета вэ-вэшных погон – другой краски в запасах отставного художника не нашлось – черный диск, из которого вырываются двумя наклонными желтыми лучами
– ЗВУКИ ВРЕМЕНИ, а более мелко, – disco, rock, pop, jazz, rock-n-roll, salsa. По верху крупно белыми буквами – ДИСКОТЕКА.
Остро встал вопрос о пополнении новыми танцевальными записями, – некоторые меломаны, узнав о моем бизнесе, стали бойкотировать обмены. Обычно раздобыв свежий диск, я обносил его всем знакомым, и те давали переписать что-нибудь из своих запасов. Обмен происходил на пару часов, нужно было выжать все что возможно. Мой сосед студент
Логинов привозил из Кирова диски для записи, давал мне, а я успевал стаскать их Емеле. Так продолжалось некоторое время, пока соседи не узнали о существовании друг друга и не догадались о моих аферах.
Емеля прозрачно намекнул мне об этом, и наши отношения охладились.
Но прежде я успел сделать у него удачную перезапись "Санта
Эсмеральды" 77-го года – эталона диско музыки семидесятых.
Лариса в надежде получить аттестацию выписала из Кирова некого эксперта по дискотекам. Он оказался приличным человеком, дотерпел до конца, но, сколько она его ни пытала, не высказал своего мнения, кроме слегка поощрительного замечания в мой адрес: "Контакт с публикой есть". Человек явно не
К весне посещаемость наших вечеров упала. Причины были разные.
Ларису однажды, когда она разнимала дерущихся, слегка приложили. Это ее взбесило, она прибежала на сцену, включила освещение и под угрозой прекращения танцев потребовала от своих обидчиков покинуть зал. Кассирша часто саботировала продажу билетов, говоря: "Народу мало пришло, танцев, наверно, не будет". Люди уходили. В начале мая дискотека прекратила работу. Всего прошло около тридцати вечеров.
Нас уже знали и стали приглашать на свадьбы и другие вечера.
14. Год Московской Олимпиады.
Зиму я пересидел в миниатюрном полутора местном закутке художника-оформителя районного узла связи. Работа подобного рода поднадоела мне еще в армии, а когда к маю дали писать десятиметровый лозгун на красной тряпке, я затосковал и, не без обоюдного желания со стороны администрации, уволился. Запомнился мне этот период трудовой бездеятельности поездкой в колхоз на заготовку хвойной лапки и двухнедельной отсидкой в военкомате, где я в полу дреме перебирал дела призывников и чертил какие-то таблицы. Командовал отделом все тот же капитан знакомый мне по унылому маю 1972 года, успевший стать майором. Однажды в отделе появился прилично одетый молодой мужчина и, вертя какими-то бумагами, негромко о чем-то заговорил с начальником. "Писюн?" – полу утвердительно переспросил тот у штатского. Из обрывков долетавших фраз я понял смысл дела. В армии чтобы откосить от службы некоторые молодые солдаты имитируют недержание мочи. Такими хитрыми больными помимо медицины занимается
КГБ, вынюхивающее все факты способные пролить свет на возможный обман. Они, похоже, и ставят окончательный диагноз.
Однажды меня в числе других не вполне занятых делом сотрудников отрядили присутствовать на собрании по выдвижению кандидата в депутаты обл. совета. Набрался полный зал дома пионеров. Кандидат мне понравился, вел себя раскованно, шутил к месту, на бюрократа не походил, да, и не стар еще. Но под конец шоу подсунули горькую пилюльку, – предложили "Кто за то…" Все дружно сделали "лапы вверх". Пришлось и мне сдаваться.
В те времена к концу зимы частенько оказывалось нечем кормить несчастных колхозных коров, а потому нахлебников – горожан отрывали от их тепленьких рабочих мест и посылали в лес на делянки собирать после лесорубов дармовой корм – ветви елок и сосен. Делали это в порядке помощи колхозам, иногда по субботам, а чаще в рабочие дни.
Вообще, с июльского сенокоса до поздней осени пока поля не покроются снегом, гоняли в колхоз всех, с четвертого класса школы до работающих пенсионеров. Обычно поездка занимала большую часть времени. В тот раз сначала около часа нас везли на автобусе. Потом еще столько же на огромных санях за трактором по лесной зимней дороге. Сама работа длилась не более сорока минут. Загрузив возок и усевшись сверху, наша бригада приняла по стакану вина, за которым заблаговременно в соседнюю деревню был отряжен гонец на тракторе.