Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история
Шрифт:
— Ваш билет?!
— Не еду, вещи помогаю занести.
— Отправление через десять минут!
— Понято…
Закинув вещи пары в их купе, я, расталкивая локтями набившуюся толпу отправляющихся-провожающих, двинулся к выводу из вагона. Не тому, в который я проник — как оказалось, билет для этого и не нужен, достаточно наглости и пары чужих чемоданов — и даже не соседнему, а следующему. Я успел быстро пробежаться взглядом вдоль поезда и проводница именно того вагона показалась мне наиболее доброй.
Так…
Меняем план: задача номер раз — спрятаться в вагоне до отправления.
Туалет… Безнадега, заперт.
Я рванул вдоль коридора, быстро заглядывая в купе.
Первое — огромная толстая тетка в бордовом платье раскладывает какую-то снедь. Мимо.
Второе — куча-мала пищащих и вопящих детей. Мимо.
Третье — офицеры… Мимо.
Четвертое…
Одинокий пассажир с газетой. Лет пятидесяти, среднего роста, сухощавый, седеющие волосы, чуть загорелое лицо. На Клинта Иствуда чуть смахивает. Если бы Клинт носил белые костюмы. На столике, накрытом скатертью, лежит соломенная шляпа с черной ленточкой.
Мужчина чуть опустил газету и бросил на меня ленивый, заинтересованный взгляд. Я быстро закрыл за собой дверь:
— Помогите, пожалуйста. Я еду поступать, меня обокрали на вокзале, денег нет, билета нет, помогите спрятаться от контролеров.
— Давай, — быстро среагировал обитатель купе, кивая вверх.
Я взлетел по полкам на третью, багажную, под самым потолком. Прижался к стене и прикинулся ветошью.
Несколько минут тревожного ожидания… Лязг двери… Голос, спрашивающий билет… Спокойный ответ моего спасителя… Еще пара часов (ну или мне так показалось от нервов)…
Гудок.
Вагон дернулся и плавно двинулся, набирая скорость.
Получилось.
[1] В скандинавской мифологии — корова, которая выкормила своим молоком великана Имира, первое живое существо на свете, из которого потом была создана вся вселенная.
[2] Вор, крадущий стиранное белье
[3] Вор, крадущий ручную кладь
[4] Вор, специализирующийся на продуктах. Нет, не ради щекотания нервишек, и не от голода. На продажу.
[5] Вор, крадущий на вокзалах. А вы о чем подумали?
[6] Фраз принадлежит не Диогену, а мало (в наше время) известному древнегреческому мудрецу Бианту. Кстати, относится она не к барахлу, а к знаниям, мол, все имущество мудреца, это его мудрость, а она всегда с ним.
Глава 24
— Значит, говорите, в деревне жили?
— Ага, совершенно
— Работали кем или просто учились?
Я с любопытством взглянул на товарища Птичкина. Ареса Телепанормаевича… дал же Бог отчество! Вернее, не Бог, конечно, а отец. А тому это заковыристое имечко досталось тоже не от Бога, а от его представителя на земле: по словам Ареса Телепорно… тьфу ты… Телепаранор… Птичкина, короче, — священник в деревне, где крестили его отца, тем, кто приносил ему денежку, выбирал из святцев[1] нормальные имена, а тем, кто не приносил — в силу скупости ли, или как, в случае с Птичкинымы, в силу бедности — тем доставались вот такие вот.
— Работал, конечно. Летом же, этта, в школе не учатся, так как же не работать-то?
Спасибо незапомнившийся мне автор книжки «На берегах Аргая», из которой я и почерпнул эту информацию. А то запнулся бы: «Работают школьники-талганцы или не работают? Какой ответ правильный?» — и хана.
Что-то уж больно въедливы вы, товарищ Птичкин, уж больно ловко вытягиваете информацию обо мне, да еще и вот такими повторными вопросиками. Ты же уже спрашивал, жил ли я в деревне, зачем уточнять?
Что ж, в эту игру можно играть и вдвоем…
— А вы где служили?
Показалось? Или в глазах моего собеседника и вправду на мгновенье мелькнула какая-то тень.
— Ну что вы, нигде я не служил, с чего вы взяли? — искренне улыбнулся он.
— Показалось так. Спрашиваете прямо как на … на беседе в милиции.
Следи за языком, Ершан. А то чуть не ляпнул «…как на допросе». Хотя ощущения, надо признать, очень похожи.
— Ах, вопросы! Прошу прощения, если смутил вас — это у меня профессиональное.
Я поднял бровь. Угадал, что ли?
— Нет, не угадали, — прочитал мою мысль по лицу Птичкин, — я — писатель.
— Это не вы, случайно, написали «На берегах Аргая»?
А вдруг и вправду он? Неудобно получится… Страшно неудобно.
— Нет, это не я. О такой книге, честно говоря, и не слышал вовсе. Про Талган?
— Да.
— Нет, я в Талгане не был ни разу. Я все больше по западным и южным краям страны…
А Талган — где? Ах, да… Здесь же все наоборот, и юг там, где у нас север.
— … «Черные крыши», «Лесной шум», «Живое серебро», «Огненный вал» — не читали?
— Прошу прощения…
— Не расстраивайтесь. Я не самый известный писатель, есть те, кто гораздо лучше меня…
Разговор плавно свернул с личности одного самозваного уроженца Талгана на личность писателя средней руки. Чего я и добивался.
До столицы остались считанные часы — прибываем в 06:36 — солнце еле-еле взошло, я стою в тамбуре, курю папироску, стрельнутую у какого-то солдата, и думаю о жизни.