...Это не сон! (сборник)
Шрифт:
«Что сделать, чтобы он успокоился?» – мучительно размышляла девушка, но не могла ни на что решиться.
Неожиданный приход Окхоя с дядей прервал ее размышления. Девушка хотела уйти, но Окхой удержал ее.
– Не уходите. Это господин Чоккроборти из Газипура. Его хорошо знают здесь. У него к вам серьезное дело.
Окхой с дядей расположились на мощеной площадке.
– Мне сказали, – начал дядя, – что Ромеш-бабу ваш близкий друг. Я приехал узнать, нет ли у вас каких-нибудь сведений о его жене.
От удивления Оннода-бабу не мог вымолвить ни слова.
–
– Боюсь, вы принимаете меня за назойливого старика, – продолжал дядя. – Но наберитесь терпения и выслушайте меня до конца. Вы убедитесь, что я явился к вам не затем, чтобы сплетничать о других. Я познакомился с Ромешем-бабу и его женой на пароходе во время Пуджи, когда они ехали на запад. Кто-кто, а уж вы лучше всех знаете, что, увидев Комолу хоть раз, не можешь не привязаться к ней, как к родной. Я старик, видел много горя, и сердце мое очерствело. Но до сих пор я не могу забыть ее, мою Лакшми. – Глаза старика наполнились слезами. – Так вот, Ромеш-бабу не знал, куда ехать. Но Комола за два дня нашего знакомства так привязалась ко мне, старику, что уговорила Ромеша-бабу поселиться в Газипуре. Моя средняя дочь Шойла заботилась о ней так, как не заботятся о родной сестре. У меня нет сил рассказывать, что случилось дальше… Я и сейчас не пойму, почему она так внезапно покинула нас и заставила всех страдать. С тех пор глаза Шойлы не просыхают от слез. – И старик разрыдался.
Рассказ дяди очень взволновал Онноду-бабу.
– Что с ней случилось? Куда она ушла? – спросил он.
– Окхой-бабу, вы все знаете, объясните им… Боюсь, если я стану рассказывать, сердце мое разорвется от горя!
Окхой подробно рассказал обо всем, что произошло, ни слова не прибавил от себя, но поступки Ромеша представил так, что его никоим образом нельзя было назвать благородным человеком.
– Мы ничего не слыхали об этом! С тех пор как Ромеш покинул Калькутту, он не прислал нам ни одного письма, – с трудом вымолвил Оннода-бабу.
– Мы даже не знали, что он женился на Комоле, – снова вступил в разговор Окхой. – Вы уверены, господин Чоккроборти, что Комола – жена Ромеша? Может, она ему сестра или еще кто-нибудь?
– Что вы говорите, Окхой-бабу? – изумился дядя. – Как это не жена? Такую преданную и хорошую жену, как Комола, редко встретишь!
– Удивительно! Чем лучше жена, тем хуже с ней обращаются! – со вздохом заметил Окхой. – Я не ошибусь, если скажу, что на долю наиболее достойных людей выпадают самые тяжкие испытания.
– Это поистине огромное несчастье! – сказал Оннода-бабу, поглаживая рукой свои поредевшие волосы. – Но теперь уже ничего не сделаешь. Незачем и горевать напрасно.
– У меня есть некоторые сомнения, – снова заговорил Окхой. – А что, если Комола не утопилась, а просто убежала из дому? Я привез господина Чоккроборти в Бенарес, чтобы начать поиски. Но, видно, и вы ничего не можете сообщить о Комоле. И все же мы останемся на несколько дней и попробуем поискать ее.
– А где сейчас Ромеш? – спросил Оннода-бабу.
– Он уехал, даже не простившись
– Сам я его не видел, но слышал, что он уехал в Калькутту, – сообщил Окхой. – Кажется, он собирается практиковать в Алипуре. Человек не может долго переживать, особенно если он молод. Идемте, господин Чоккроборти. Попробуем поискать Комолу в городе.
– Ты еще зайдешь к нам, Окхой? – спросил Оннода-бабу.
– Не обещаю. Вы не представляете себе, как болит душа у меня. Пока я в Бенаресе, я должен искать Комолу. Благородная девушка в отчаянье убежала из дому! Подумайте только, каким опасностям она сейчас подвергается! Конечно, Ромешу-бабу это безразлично, но я не могу оставаться спокойным.
Окхой с дядей покинули дом.
Оннода-бабу пытливо всматривался в лицо дочери. Хемнолини огромным усилием воли взяла себя в руки. Она знала, что отец тревожится за нее.
– Ты должен показаться врачу, отец, – сказала она. – Всякий пустяк губительно сказывается на твоем здоровье. Тебе нужно подлечиться.
Оннода-бабу почувствовал облегчение. Несмотря на все то, что Хемнолини только что услыхала, она беспокоилась о здоровье отца. Камень свалился с его души. В другой раз он, пожалуй, попытался бы избежать разговора о своей болезни, но сегодня не стал этого делать и сказал:
– Показаться врачу? Прекрасная мысль! Не послать ли сейчас за Нолинакхо, как ты считаешь?
Упоминание о Нолинакхо смутило Хемнолини. Теперь в присутствии отца ей будет трудно держаться с молодым человеком непринужденно, как прежде. Но она сказала:
– Хорошо, я пошлю за ним.
Видя, что душевное спокойствие Хем ничем не нарушено, Оннода-бабу набрался смелости.
– Хем, этот случай с Ромешем…
– Отец, становится жарко… Идем… идем в дом. – И, не дав отцу возразить, девушка взяла его под руку и увела в комнату. Там она усадила его в кресло, укутала, дала ему газету. Затем вынула из футляра очки, надела отцу на нос и сказала: – Читай, папа. Я скоро вернусь.
Оннода-бабу, как послушный мальчик, попытался выполнить приказание Хемнолини, но тревога за дочь мешала ему сосредоточиться. В конце концов он отложил газету и пошел искать Хемнолини. Подойдя к ее комнате, Оннода-бабу обнаружил, что дверь заперта на ключ, хотя время было еще раннее.
Тогда он вышел на веранду и стал ходить из угла в угол. Немного погодя он снова отправился к Хемнолини, но и на этот раз дверь ее комнаты оказалась запертой. Утомленный Оннода-бабу вернулся на веранду, тяжело опустился в кресло и стал нервно теребить волосы.
Вскоре явился Нолинакхо. Осмотрев Онноду-бабу, он назначил курс лечения, а затем обратился к Хемнолини:
– Скажите, что-нибудь волнует вашего отца?
Хем ответила утвердительно.
– Ему необходим, насколько это возможно, полный душевный покой, – сказал Нолинакхо. – То же переживаю и я со своей матерью. Ее волнует любая мелочь, а это пагубно сказывается на здоровье. Вчера из-за пустяка она не могла уснуть всю ночь. Я стараюсь ее не волновать, но мир так устроен, что не всегда это возможно.