...И вся жизнь (Повести)
Шрифт:
— В редакции должны работать политически зрелые люди, а вы этой писаниной доказали свою полную политическую несостоятельность.
— Хватит! — не выдержал Анатолий, — я требую разбора статьи и не желаю выслушивать демагогические…
— Мальчишка! — вскипел заместитель главного редактора. — Ты требуешь, ты желаешь. Да какое ты имеешь право, мальчишка!
Анатолий повернулся спиной к Герасиму Кузьмичу, медленно пошел к двери.
— Постой, куда, вернись!
— Прошу говорить со мной уважительно.
— Извольте… Уважительно? Прикрываетесь
— Ничего я не позволяю. Статья перед вами. В чем ее порок?
— В кривом зеркале показываешь наше советское общество… Это самое… Сами понимаете… Берете частный факт, так сказать, отдельное упущение, и на основании этого самого факта выливаете ушат грязи на ряд наших уважаемых работников. Товарищ Петрило, заведующий гороно — да вы знаете, что они члены горкома партии, депутаты горсовета, облечены доверием народа. А вы их мещанами обзываете. На каком, я вас спрашиваю, основании?
— Об этом написано в статье.
— Я вам как отец, как старший товарищ, наконец, как коммунист, советую, одумайтесь. Возьмите свою пачкотню и напишите короткую заметку о судьбе мальчика. Покритикуйте школу, в конце концов, инспектора гороно. Не делайте из мухи слона. Да вы знаете, что если бы мы напечатали такую статью, то дали бы оружие в руки врага. Ее охотно перепечатали бы буржуазные газеты…
— Нет, — упрямо сказал Анатолий, — покрывать мещан я не стану. Не хочу замазывать критику…
— Это выходит — я замазываю критику? — удивился Герасим Кузьмич. — Да ты знаешь, что за эту самую критику в меня кулаки стреляли? Селькором я был, когда колхозы создавали. Малограмотный, а классовое чутье имел, написал заметку в областную газету, разоблачил кулачье. Такое потом было, а ты говоришь — замазываю критику. Обидел ты меня, Ткаченко. Иди и сделай выводы.
— Я прошу поставить статью на обсуждение редколлегии.
— Иди и подумай, о чем я с тобой тут беседу вел.
Анатолий несколько раз просыпался ночью: что решит редколлегия? О том, что статья «В защиту Сергуньки» вынесена на заседание редколлегии, ему сообщил сам Герасим Кузьмич. Он позвонил по телефону и официальным тоном предупредил:
— Завтра в 15 часов редколлегия, будет обсуждаться ваша статья, товарищ Ткаченко, — и повесил трубку.
Больше никто из руководящих работников редакции о статье не проронил ни слова. Как относятся к ней Криницкий, Соколов, Яцовский, другие члены редколлегии? Неужели прав Герасим Кузьмич, и Анатолий, увлекшись, попал пальцем в небо?
В отделе писем, узнав о предстоящем обсуждении статьи на заседании редколлегии, Анатолию выразили сочувствие, а Светаев с видом провидца заметил:
— Я тебя предупреждал, старик.
— Не волнуйся, — посоветовала Маркевич, — в редколлегии не один Герасим Кузьмич, там коммунисты заседают, они зря гробить статью не станут.
Дома Анатолий решил ничего не говорить о предстоящем заседании редколлегии. К чему? Отец позвонит Криницкому, опять выйдет, что он
Сейчас спать, спать, чтобы на редколлегии нервы были в порядке.
Редколлегия прошла на удивление спокойно. Олег Игоревич, начиная обсуждение, сказал:
— Толя Ткаченко попросил, чтобы мы обсудили его статью «В защиту Сергуньки». Все прочли статью?.. Отлично. Тогда нет нужды ее читать на заседании. Может быть, автор что-нибудь хочет сказать?
Анатолий встал, опустил голову и молчал.
— Будешь говорить?
— О чем? Я все написал, что хотел сказать. С мнением Герасима Кузьмича не согласен…
— Подожди, — остановил Анатолия главный редактор, — Герасим Кузьмич здесь присутствует и сам выскажет свое мнение.
Заместитель редактора повторил примерно то же самое, что говорил Анатолию в своем кабинете, но в более мягких тонах. Ответственный секретарь, вспомнив аналогичный случай из своей журналистской практики, посоветовал не торопиться, пусть статья отлежится, «наберется идейности», а там видно будет. Хотя он в принципе и не согласен с Герасимом Кузьмичем, что статья «льет воду не на нашу мельницу».
— Не знаю, как на других, но на меня статья Толи произвела очень хорошее впечатление, — сказал Николай Яцовский. — Во-первых, она правильно поднимает ряд важных проблем. Во-вторых, что не менее важно, это еще один шаг вперед молодого журналиста. У Анатолия начинают проявляться способности публициста. И это должно нас всех радовать. Не понимаю, почему статья привела в раздражение Герасима Кузьмича. У меня лично нет сомнений, что ее надо печатать. Она должна вызвать отклики читателей.
— Ну это уж слишком! — выкрикнул Герасим Кузьмич. — Заведующий партийным отделом должен быть более принципиальным. А не кажется ли вам, товарищ Яцовский, что мы этой статьей ошельмуем много хороших коммунистов?
— Нет, не кажется, — отпарировал Яцовский. — Если у кого есть сомнения, то можно познакомить со статьей горком партии еще до ее опубликования.
Никто из выступавших после Яцовского не осуждал Анатолия, не говорил, что он кого-то огульно охаивает. Наоборот, его статью оценивали как правильное слово партийного журналиста. Не соглашаясь с мнением Герасима Кузьмича, никто, однако, не настаивал на том, чтобы статья была опубликована в ближайших номерах. Мальчик, как известно, устроен, ему не угрожают никакие беды, ну, а с виновниками его злоключений можно разобраться без излишней торопливости.