...Выше тележной чеки
Шрифт:
Лоэн задумался, а затем медленно провел рукой перед лицом Кея. Исчезли кипящие тучи, пропал Савмат, а вместо этого Велегост увидел легкое серебристое облако. Светящийся туман заструился со всех сторон, обволакивая тело, словно кокон. В висках застучала кровь, внезапно заныли зубы, в ладони вонзились сотни маленьких иголок…
– Не бойся, Кей! – послышался спокойный голос Лоэна. – Ждать недолго, и не принесет тебе это зла…
Велегост кивнул и прикрыл глаза. Что задумал риттер? По телу разливался сухой жар, начал ныть затылок, боль от невидимых иголок на миг стала невыносимой.
– Прости, что не предупредил, о благородный Кей, однако же хотелось доказать сказанное прежде. Сила, которую скрывает Дверь, может многое – если не все. Способна она пробудить иные силы, что скрыты в нашей душе и в нашем теле. Не спрашивал я тебя, что сталось с твоим лицом, Кей Велегост, ибо не должно спрашивать попусту. И не сочувствовал, ибо такое сочувствие лишь унижает истинного риттера. Однако же теперь могу сказать, что Дверь, за которой ты видел только смерть, способна подарить надежду…
Ладонь уткнулась в изуродованный нос, легла на губы…
– Что? Что ты сказал, Лоэн?!
Риттер вновь улыбнулся, и Велегосту почудилось, что свет, идущий от сверкающей фигуры, на миг стал сильнее.
– Тело наше само способно лечить раны. Искусный знахарь не станет поить страждущего отваром из болотных лягушек или прикладывать к ране крысиное мясо. Должно лишь разбудить силы, что спят в каждом из нас. Теперь эта сила проснулась и в тебе, о благородный Кей. Небыстрое и непростое это дело, однако же не ошибусь, ежели скажу: через год, много – через полтора, быть твоему лицу таким, каким и должно, без шрамов и рубцов. И не благодари меня, ибо не мне обязан ты…
Велегост с трудом отнял руку от щеки, все еще не веря. Нет, такого не бывает! Даже боги не способны на это!
– И лечить возможно не одного, а целые села и даже народы. Так остановил дед мой, славный дукс Анхортас, Черную Смерть, что стояла у наших границ. И не однажды случалось это…
Лоэн резко взмахнул рукой. Черное небо засеребрилось мириадами ярких искр – и тут все пропало. В глаза ударило яркое солнце. Вместо светящейся сферы перед ними вновь была серая скала, покрытая белесым мертвым лишайником.
Кей с трудом перевел дух. Виденное казалось сном, даже – бредом. Но ведь это было! Ладони еще помнили следы уколов, слегка ныли виски…
– Ты – великий чаклун, Лоэн-гэру, – негромко проговорила Танэла, осторожно притрагиваясь к холодному камню. – Теперь я понимаю, почему тебя так боятся!
– Боятся? – риттер явно растерялся. – Меня нечего бояться, сиятельная! Ежели возжелаешь, научу и тебя, как открывать Дверь, ибо не так и сложно искусство это…
Кей молчал, хотя и понимал, что молчать нельзя. Нужно поблагодарить… Нет, поблагодарить можно и потом! Надо объяснить сейчас, пока они еще здесь, что Дверь нельзя оставлять открытой! Перед глазами вновь встали серые тучи, разрезаемые молниями…
Велегост быстро оглянулся, словно кто-то мог подслушать его мысли. Нет, он не желает зла – ни брату, ни матери. Он никогда не попросит сестру, чтобы та разбудила Смерть, убившую дядю
– Стригунок! – рука сестры легко коснулась плеча, и Велегост вздрогнул, словно к горлу приставили холодное лезвие кинжала. О чем он думает? Сва-Заступница, о чем он смеет думать!
– Нам надо возвращаться, – первые слова дались тяжело, но дальше пошло легче. – Сестра, ты все узнала? Все, что велел отец?
Кейна неуверенно поглядела на Лоэна, затем кивнула:
– Я должна все рассказать Светлому. Лоэн, ты поедешь с нами в Савмат!
Последние слова прозвучали твердо, как приказ. Впрочем, риттер и не пытался спорить и лишь молча поклонился. На душе у Кея стало легче.
– Надо возвращаться, – повторил он. – Нас ждут.
Имени Станы он называть не стал, но заметил, как на щеках Лоэна вспыхнул легкий румянец. Кей отвернулся, ладонь коснулась лица. Риттер обещал… Такие, как Лоэн, не лгут, но парень из неведомой земли мог просто ошибиться. Впрочем, разве дело только в разорванных губах и сломанной переносице! Недаром говорят, что любовь даруют боги…
Закатное солнце отражалось в гладкой стали. Сторожевой кмет был виден издалека, и Велегост облегченно перевел дух. Живы! До поляны, где ждал отряд, было далеко, но Кей уже пытался угадать, кто тот парень, что стоит на посту. Хорошо, если уцелели все – и десятник со смешным именем, и его кметы, и, конечно, синеглазая девушка.
Хотелось подбодрить усталого коня, бросить его в галоп, но Кей сдержался и тут. Ничего не случилось, они возвращаются, целые и невредимые, сейчас он окликнет часового, пошутит, спросит, не соскучились ли…
Велегост узнал кмета. Кажется, его зовут Улог, он из-под Савмата, его отец – конюший в Палатах отца…
– Кей!
Голос был незнакомый – хриплый и тихий. Парень повернулся, на Велегоста взглянули полные боли глаза.
– Кей…
Руки похолодели, заныло сердце, но Велегост все же попытался улыбнуться:
– Чолом, Улог! Что невесел?
Кмет ответил не сразу:
– Чолом! Остался за старшего, Кей. Девушка жива. И… У нас гость…
Велегост кивнул, соскочил с коня и, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать, шагнул вперед. Ноги скользнули по чему-то мокрому. Кей взглянул вниз – и еле удержался, чтобы не вскрикнуть. Да, он уже видел такое. И не раз, и не два. Но тогда кровь была на белом – на холодном зимнем снегу…
Трупы лежали на поляне – один на другом, тяжелые, недвижные. Никто не бросил оружия. Мертвый десятник сжимал в руке меч, из расколотого черепа стекал желтый мозг. Рядом лежала чья-то рука – оторванная, с красными нитками жил. Ленивые мухи неторопливо ползали по засыхающей крови. Велегост невольно отвернулся. Теперь он понимал, как погибли риттеры Зигурда…
– Вернулись…
Голос был знаком, но Велегост не спешил оборачиваться. Почему-то он ждал, что еще увидит этого человека. Может, не здесь, но обязательно увидит.