...Выше тележной чеки
Шрифт:
Стана, сонная и испуганная, радостно вскрикнула, бросилась ему навстречу и начала что-то быстро говорить, от волнения забыв, что Велегост не понимает по-харпийски. Переспрашивать не было времени. Кей взял девушку за руку и повел к воротам, где уже ждал один из кметов с оседланным конем. Вначале девушка не сопротивлялась, но, увидев открытые ворота, внезапно остановилась и, перейдя на сполотский, заявила, что никуда ехать не хочет, а хочет остаться здесь, с ними, с Велегостом и Кейной Танэлой. Бежать же ей незачем, скоро все устроится, Кей помирится с ее отцом, и они вместе вернутся в Духлу…
Кей
Сердце дрогнуло, но Велегост пересилил себя. Ее не пощадят. Он сам не сможет пощадить дочь Беркута. Оставалось одно – приказать, резко, грубо, как приказывают нерадивому кмету. Дочь Беркута отшатнулась, в синих глазах была боль. Велегост подсадил Стану в седло, зачем-то поправил уздечку. Девушка отвернулась, вздохнула и, внезапно наклонившись, ткнулась губами в его покрытую шрамами щеку. Миг – и конский топот затих в предутреннем тумане. Велегост повернулся, чтобы приказать страже закрыть ворота…
– Напрасно, Кей!
Он вздрогнул, словно от удара. Человек в темном плаще, невысокий, слегка сутулый, стоял совсем рядом, в двух шагах.
– Я не спрашивал твоего совета, Чемер сын Кошика!
– Извини. Но в Духле ей опаснее, чем здесь. Что будет, когда мы придем туда?
Теперь голос улеба вовсе не казался сонным и равнодушным. Чемер говорил решительно, твердо, и этот тон заставил на мгновенье забыть о неприязни к посланцу Ивора.
– Любишь давать советы?
– К сожалению, – послышался негромкий смешок. – Отец мне долго объяснял, что Кеям давать советы опасно…
Велегост кивнул стражникам, и ворота медленно закрылись. До рассвета оставалось не меньше часа, и Кей понял, что все равно не заснет.
– Хочешь поговорить, полусотник? Хорошо, пойдем..
Они прошли в шатер. Велегост кивнул гостю на единственный табурет, а сам присел на лежавшую на земле шкуру. Рука нащупала что-то твердое. Фибула! Айна, уходя от него, спешила и просто накинула плащ, забыв застегнуться…
– Тоже не спится, Чемер?
Улеб кивнул:
– Работал. Потом почувствовал, что голова начинает пухнуть, и решил подышать воздухом. Извини, если влез не в свое дело, Кей, но когда мы возьмем Духлу…
– Хватит. Я понял.
Гнев прошел, сменившись острым любопытством. Улеб всю ночь работал – над чем? Почему он так уверен, что Духла падет? Но не это было главным.
– Зачем ты здесь, Чемер?
Узкие плечи дрогнули, вновь послышался негромкий смешок:
– Напросился сам. Палатин был не против, наверно, решил, что я стану его соглядатаем.
– А это не так?
Кей тут же пожалел о своем вопросе. Но Чемер, похоже, и не думал обижаться:
– И о чем я сообщу в Валин? Что харпы восстали, а ты разбил их в пух и прах? Это было ясно сразу. И очень хорошо, что они восстали сейчас.
Оставалось спросить «почему», но Велегост сдержался. Наверное, улеб имеет в виду, что
– Говорят, твой отец знает о войне все?
Чемер задумался.
– Пожалуй… Палатин Ивор – сильный и умный человек, но без моего отца он бы не стал тем, кто он сейчас.
– А ты что, хочешь помочь мне?
Подозрения вспыхнули с новой силой. Он не верит брату, не верит даже матери. Как же можно верить этому чужаку?
– И что ты хочешь предложить, полусотник?
Чемер покачал головой:
– Пока ничего. О войне ты знаешь больше, чем я. Но есть что-то, еще более важное, чем война.
Кей кивнул. Кажется, он начал понимать.
– Есть еще держава.
– Да. Держава. У румов есть целое искусство, они называют его «полития». Икусство строить державу. Строить – и управлять.
Велегост задумался. Улеб к чему-то клонит, на что-то намекает. Хотя, почему намекает?
– Ты хочешь стать советником Светлого?
Чемер покачал головой:
– У твоего отца сто советников, Кей. Нет, я не хочу быть советником Светлого Кея Войчемира. Я хочу стать твоим советником, Кей Велегост. И сейчас, и потом, когда ты будешь Светлым…
Разговор становился опасен. Даже с Хоржаком Кей не всегда решался говорить о Венце. Разве можно верить этому улебу? То, что он сказал – почти измена! Но любопытство все же взяло верх.
– Тебе надо было прийти к моему брату Сваргу. Я – младший сын.
– Ему не стать Светлым, Кей. Если хочешь, мы поговорим с тобой об этом позже, когда ты начнешь мне верить. Извини, я напросился к тебе в гости среди ночи…
Гость встал, явно собираясь уходить. Велегост вскочил, понял руку:
– Погоди! Ты сказал или слишком много – или слишком мало! Объясни!
Чемер помолчал, затем проговорил негромко, спокойно:
– Твой брат никогда не станет Светлым, потому что пастухи и землепашцы не смогут ужиться в одной державе. Тот, кто поверил в сказку о Великой Ории от Харпийских гор до Итля – уже проиграл. Ни огры, ни венты не поддержат его. Это первое. А второе… Вы, Кеи, считаете себя богами, но вы не боги. Вы делаете лишь то, что вам позволено – и богами, и людьми. Румы говорят: полития – искусство возможного. Если ты поймешь это, Кей, то победишь…
Наутро пришли новые вести. В селах, поддержавших Беркута, шли расправы с дедичами, отказавшимися примкнуть к мятежу. Но говорили и другое. На закате, возле мадской границы, собралась другая Рада. Громады не хотели войны и не спешили поддержать восставшую Духлу.
Все утро Велегост, велев страже никого не пускать в шатер, просидел у большой мапы, отмечая значками расположение мятежников. Он понимал – старый Беркут что-то задумал. Глава Рады умен и не станет действовать наобум. Велегост много раз пытался представить себя на месте Беркута. Он начинает мятеж, рискуя всем – властью, нажитым добром, жизнью близких. Начинает, хотя и знает, что власть Кеев в зените, и на помощь наместнику в любой момент могут прийти закованные в латы сполотские альбиры. Значит, нужна победа – быстрая, ошеломляющая, такая, чтобы Савмат надолго забыл о харпах…