..из коллекции Марка Пекарского
Шрифт:
А я никогда не «завидовал людям, которые не замечают того, что их окружает». Да и сам автор эпиграфа – вполне из «нашего огорода»: «Я никогда неумел насладиться подобным безразличием…»
Я – коллекционер. А вы разве нет? Конечно, да – и не сомневайтесь: все кругом что-нибудь копят – монетки, марки, этикетки со спичечных коробков, винных бутылок, а то и сами бутылки. Я уж не говорю о филателистах и нумизматах. А Ария со списком из моцартовского Дон Жуана? Тоже ведь своего рода коллекция. Те же, кто не выказывает влечения к материальным интересностям, замещают его любопытством к своим (или чужим) впечатлениям, ощущениям, наблюдениям. «Принюхиваясь» – опять же к своим или чужим мыслям, – они собирают их в кучку, анализируют, изучают, сопоставляют, задумываются
В чём же основные, что называется, базовые предпосылки коллекционирования? Начнём с анекдота – старого, ну, очень старого…, с бородой. Слушайте.
Постановка проблемы
Одесса. Дом на Дерибасовской. Звонок в дверь. «Кто там уже?» – по-южному нараспев спрашивает густой низкий женский голос. Дверь открывается, из-за неё показывается невысокая брюнетка, небрежно, опять-таки по-южному придерживающая халат. Вполне угадываются приятные упитанности некоторых частей тела. «Что вам уже ещё?». Пушистость над верхней губой подчёркивает милое, опять же южное произношение. «У вас продаётся славянский шкаф?» – спрашивает посетитель. «Ой уже мне, – раздаётся неповторимое грассирование. – Ви к шпиёнам? Это этажом више».
Если бы я, Марк Пекарский, намеревался сочинить детективноприключенческую повесть о коллекционерах, то начало выглядело бы примерно так, как в этом анекдоте.
Детектив о коллекционерах. Природа спала. Тяжёлые свинцовые тучи зловеще нависли над городом. Вдали, над застывшей рекой, тяжело поднимался серый предрассветный туман. Медленно размахивая крыльями, пролетела птица реполов. Его полёт был прерывист и тяжёл. Ощущение тяжести подчёркивала полная обнажённость степного пейзажа. Кругом – ни кустика. Вдруг из-за поворота показалась странная фигура. Короткими перебежками она передвигалась от дерева к дереву. На мгновение фигура замерла, едва удерживая под мышкой необычный предмет. Свет фонаря резко блеснул в чём-то зеркальном, но при первом же движении исчез. Всё так же зигзагами фигура достигла конца улицы и стремительно вбежала в единственный тёмный подъезд высокого мрачного дома. Дверь дома шумно захлопнулась, гулко отозвавшись на всех трёх его этажах. Человек с трудом втиснулся в тесную кабину лифта – предмет под мышкой сильно затруднял маневренность – и поднялся на верхний этаж. Около квартиры № 666 он остановился и перевёл дух. Не найдя звонка, дрожащей рукой он произвёл условный стук непосредственно в дверь. Спустя некоторое время за дверью послышалось неуверенное движение, а затем туфли на высоких тонких каблуках-шпильках простучали по полу тот же условный сигнал. Скрежет засовов – и на пороге появилась высокая женщина. Длинное бледное лицо было прочерчено вертикалью острого носа и горизонталью тонких губ. Всё это обрамляли по-суфражистски непричёсанные короткие пепельные волосы. Из-под очков-пенсне холодно смотрели глаза неопределённого цвета. Из одежды, кроме шпилек, на ней было длинное чёрное, под цвет глаз, платье с глубоким декольте на спине и синие чулки. Портрет дополняли брезгливо опущенные уголки губ, пренебрежительно приподнятые брови и гребень – роскошный перламутровый гребень слоновой кости, вставленный в горделивый пучок каштановых волос. Поигрывая лорнетом, дама бесстрастно разглядывала пришельца.
– Вы хотели купить славянский шкаф? – хриплым сдавленным голосом спросил гость, показывая в сторону. В зеркале отразился скрюченный посиневший от холода палец.
Выдержав положенную паузу, дама изрекла: «Если вы к коллекционерам, то это этажом выше», – сказала и захлопнула дверь.
Этажом выше загремела цепочка, и голос из темноты спросил:
– Что у вас?
– У меня славянский шкаф, а у вас что?
– А у меня две ножки от рококошного стола, кости, черепки, камешки…
Рококошные ножки остаются у хозяина, а бесценный хлам беспорядочно складывается в мешок и – тем же путём, через пустыри, зигзагами, преимущественно тёмными переулками – на улицу Твардовского, дом 23, квартира 6, подъезд 1, этаж 2, код 6-«вызов». Дома богатства высыпаются из мешка и предстают взору обезумевшего от счастья коллекционера.
А обезуметь есть от чего. Потускневшие мамонтовые кости… Ну конечно: это же части древнейшего палеолитного остеофона.
– Да… – задумаетесь вы. – А сколько это могло бы стоить? Так… из простого любопытства…
А сколько бы ни стоило… Хотя цены им, по правде говоря, нет: здесь не продать – у кого же такие деньги есть? – заграницу не вывезти, таможня заметёт…
– Что вы такое говорите! – замашет в негодовании руками г-н Пекарский. – Что за слова! «Продать», «таможня», «деньги»! Да как вы можете… Нет! Настоящий коллекционер не таков!!!
– А каков же он, этот ваш настоящий коллекционер?
– Обождите малость. Сейчас только выйду из этой детективноприключенческой ситуации … Да и зачем она мне? Я ведь не какая-нибудь Агата Маринина.
Что такое коллекционер?
Ил. 2. Во-первых, он интеллектуал… Вы же видите…
Коллекционер – несчастнейший из людей. Ступив однажды на путь собирательства, этот человек на всю жизнь становится рабом своей коллекции, и нет такой силы, которая смогла бы избавить его от постоянного чувства экспонатного голода. Ему всегда мало, и чем больше он имеет, тем больше ему не достаёт. Понаблюдайте за коллекционером, «взявшим след». В такие мгновения он производит удручающее впечатление: ни минуты на месте, в глазах нездоровый блеск, руки мокрые, глотка пересохшая, голос дрожит.
Но (!) – когда предмет, который он жаждет приобщить к своей коллекции, уже принадлежит ему – этого ещё совсем недавно несчастного человека не узнать. Теперь он способен даже слегка подтрунивать над собственными слабостями. Его сердце и, конечно, коллекция открыты каждому. Похвалите новый экспонат – и вы лучший друг дома. Коллекционер – счастливейший из людей!
Чтобы добиться успеха на этом поприще, необходимо сочетать в себе обходительность дипломата с железной хваткой дельца, цинизм торговца с плаксивостью ребёнка, нюх сыщика с выносливостью гончей, ловкость карманника с напористостью носорога, расчётливость домушника с озарением ясновидящего…
Обсудим некоторые из перечисленных качеств и назовём эту главку так:
О технике пополнения коллекций
1. Обходительность дипломата.
Однажды в Венеции оказался я в Архиве известного композитора-авангардиста Луиджи Ноно.
– Так это тот самый Луиджи Ноно (или просто Джиджи), когда-то одаривший Вас, Марк Ильич, маленькой коллекцией инструментов? – спросите вы меня.
– Да, – отвечу я, но об этом немного погодя. А сейчас несколько слов о даме, которая меня принимала: Нурия Ноно, вдова знаменитого итальянца собственной персоной. До замужества её называли Нурией Шёнберг – по имени отца, великого «нововенца» Арнольда Шёнберга, – так что правильнее было бы называть её Нурией Ноно-Шёнберг. После смерти своего мужа она возглавила созданный ею архив, в котором собиралось всё, что каким-то образом было связано с творчеством и жизнью Ноно.
А пригласили меня туда, чтобы я рассказал, как мы познакомились с Луиджи. Особый смысл заключался для меня в том, что в Архиве хранилась рукопись партитуры Музыки для 12 инструментов князя Андрея Волконского, которую он прислал Ноно в 1958 году. Самым пикантным было то, что со дня написания этого произведения никто не видел ни партитуры, ни копии, ни, тем более, голосов, так как автор редко сохранял черновики или, не доведи господи, второй экземпляр. Мало того – Волконский, скорее всего, просто забыл о существовании Музыки, и думаю я так потому, что во время многочасовых бесед, предшествовавших написанию мною книги Назад к Волконскому вперёд, Андрей ни разу не упомянул об этом произведении. Конечно же, я решил добыть копию партитуры для моей коллекции.