007. Вы живёте только... трижды
Шрифт:
Мог ли Альбус Дамблдор повлиять на решения деканов факультетов, подать им свои идеи о правильных кандидатурах на должности старост? Учитывая, что Минерва МакГонагалл и Северус Снегг — рядовые члены возглавляемого им Ордена Феникса? Хм, а носит ли Папа Римский высокую шапку? Ответы на эти вопросы совпадают.
Джеймс почувствовал, что вокруг него плетётся паутина даже не одного, а нескольких взаимодействующих планов. Он уже мог с вероятностью примерно семьдесят два процента назвать двоих людей, дёргающих за ниточки своих паутин. Но время действовать
— А кто у Пуффендуя? — спросила Джинни.
— Эрни Макмиллан и Анна Хобот, — ответил Рон. — То есть Ханна Аббот, — поправился он, получив тычок в рёбра.
— А у Когтеврана — Энтони Голдстейн и Падма Патил, — сказала Гермиона, потирая локоть.
— И в чём заключаются обязанности старосты? — поинтересовался Джеймс, изучая реакции своих друзей.
— Ну, мы должны время от времени патрулировать коридоры, — ответил Рон, посматривая на часы, — и мы можем наказывать людей за плохое поведение. Мне не терпится прищучить Крэбба и Гойла.
— Ты не должен злоупотреблять положением старосты! — резко сказала ему Гермиона.
— Малфой, конечно, ни капельки не будет им злоупотреблять, — саркастически откликнулся Рон.
— Ты что, намерен опуститься до его уровня?!
— Нет, я просто намерен добраться до его дружков раньше, чем он доберётся до моих.
— Ну перестань же, Рон…
— Рон прав, — неожиданно вступился Джеймс. — Террор можно побороть только более жестоким террором. Мягкость и нежность — это, конечно, замечательно, но совершенно непрактично.
— Гарри, ты… — задохнулась от возмущения Гермиона. — Ты предлагаешь нам стать, как они?
— Нет, я предлагаю нам победить, — парировал Джеймс. — После того, как мы победим, мы вполне можем позволить себе стать белыми и пушистыми. Мы даже можем поставить на могиле Малфоя памятник из белого мрамора с золотыми прожилками и ежегодно возлагать к нему венки. Но всё это будет после победы. А до тех пор надо просто побеждать. Вырывая победу зубами, когтями и пинками. Не гнушаясь никакими методами. Любой метод оправдан, пока он ведёт к нашей победе.
Рон в поддержку Джеймса высоко поднял надкусанную, ещё трепыхающуюся лягушку:
— Бить лежачего неспортивно, зато эффективно и безопасно!
— Ушам своим не верю! — глаза Гермионы метали молнии, ладони сжали плечи. — Вы говорите, как настоящие слизеринцы!
— Даже у самого дурного противника можно научиться хорошим трюкам, — пожала плечами Полумна. — В конце концов, морщерогие кизляки в целях маскировки принимают обличье взрывопотамов, ведут себя точно так же, и совершенно неотличимы ни на вид, ни по повадкам, ни на вкус.
— Морщерогие кизляки, — повторил Джеймс, пробуя название на вкус. — Звучит довольно опасно.
— Взрывопотамы опаснее, — машинально отметила Гермиона, — потому что кизляков не существует.
— Существуют, только все думают, что это взрывопотамы, — мягко поправила
Следующие несколько часов дети увлечённо рассказывали Джеймсу Бонду про магическую флору и фауну Британии, время от времени отвлекаясь на сладости. Внезапно дверь купе снова открылась.
— В чём дело? — недружелюбно спросил Джеймс, которому как раз в этот момент рассказывали о повадках соплохвостов («Жрать всё, жалить всех, повторить»).
— Повежливей, Поттер, иначе будешь наказан, — высказался закрывший собой всю дверь здоровяк. Узкая полоска лба между сросшимися у переносицы височными костями выдавала в нём гиганта мысли. Одной-единственной, — больше в эту башку поместиться не могло. — Драко Малфой назначен старостой, и он имеет право наказывать провинившихся.
— Только в школе, — быстро ответила Гермиона, сжав руку начавшего закипать Джеймса. — А вне школы он имеет только одно право: огрести люлей, точно так же, как и любой другой охламон-слизериновец.
— Да ты, никак, забыла, где твоё место, грязнокровка! — взбешённо пискнул Малфой. К сожалению, его подручный забыл отойти в сторону, поэтому бешенство Малфоя выплёскивалось в виде подпрыгиваний за спиной загородившего дверь громилы в попытках увидеть хоть что-то внутри купе. Со стороны это выглядело настолько забавно, что гриффиндорцы и Полумна покатились со смеху, чем довели Малфоя до белого каления.
— А «грязнокровка» — это ведь плохое слово, да, Гермиона? — задумчиво потеребил подбородок Джеймс, отсмеявшись.
— Ну, в общем, да, нехорошее, — ответил ему Рон, всё ещё держась за живот.
Джеймс встал с удобного дивана, оценивая обстановку.
— Простите, мистер, как вас зовут? — спросил суперагент у крепыша, по-прежнему загораживающего проход.
— Ой, умора, он Крэбба назвал «мистером»! — послышался из-за спины захлёбывающийся от смеха голос Рона.
— Винсент Крэбб, — ответил здоровяк.
— Будь добр, Винсент, сделай шаг влево, — попросил Бонд обманчиво-вежливым голосом. — Или вправо. Только не зашиби Драко, он где-то за твоей спиной прыгает.
Складки на лбу Винсента Крэбба собрались в монументальные, словно вытесанные из гранита, барельефы.
— Шаг влево… Или вправо? Влево? Вправо?
Здоровяк медленно поднял ладони, каждая размером с лопату, на уровень груди и внимательно их осмотрел. На указательном пальце одной из рук было маленькое чернильное пятнышко.
— Это правая рука, — прогудел Крэбб, полный радости узнавания. — Я ей пишу, поэтому она правая [68] . А с другой стороны левая. У меня их две! Влево — это туда! А вправо…
68
Это игра слов: write и right звучат почти одинаково. Простое мнемоническое правило работает даже на учениках «Хогвартса». Даже на слизеринцах. Даже на Крэббе.