01 Ведьмы. Творцы заклинаний
Шрифт:
– Неправда. Я сказал, что это вы в них ничего не понимаете.
– О-о.
Они схватились за сиденья, чуть не вывалившись из лодки, которая тяжело накренилась на один борт. Но каким-то чудом суденышко выпрямилось, и его потащило по течению задом наперед.
– Когда вы сказали, что не сидели в лодке с тех пор, как были ребенком… – начала матушка.
– Если не ошибаюсь, мне тогда только-только исполнилось два годика.
Лодка попала в водоворот, немножко покружилась на месте, после чего двинулась наперерез потоку.
– А я сочла, что в бытность свою мальчишкой
– Я родился в горах. У меня даже на мокрой траве начинается морская болезнь, – пояснил Напролоум.
Лодка сильно ударилась о полузатонувшее бревно и зарылась носом в небольшую волну.
– Я знаю одно заклинание, которое помогает не утонуть, – удрученно добавил он.
– Рада слышать.
– Только произносить его надо стоя на сухой земле.
– Снимайте башмаки, – приказала матушка.
– Что?
– Снимай башмаки, приятель.
Напролоум обеспокоенно заерзал на сиденье.
– Чего вы добиваетесь? – спросил он.
– Воде полагается быть снаружи лодки, уж это-то я знаю! – Матушка указала на темную жидкость, плещущуюся на дне. – Наполняйте башмаки водой и выливайте ее за борт!
Напролом кивнул. У него появилось такое чувство, что последние два часа, отдавшись на волю событиям, он плывет, не касаясь берегов. Какое-то мгновение он наслаждался странно успокаивающим ощущением, что жизнь полностью вышла из-под его контроля и теперь, что бы ни случилось, никто не сможет свалить вину на него. То, что он наполняет башмаки водой, сидя ночью в лодке посреди разлившейся реки в обществе того, кого он мог описать только как женщину, казалось ему настолько логичным, насколько это вообще было возможно в данных обстоятельствах.
«В обществе выдающейся женщины», – поправил обычно им игнорируемый внутренний голос, обитающий где-то на задворках его сознания. В том, как она использовала потрепанную метлу, чтобы провести лодку по неспокойным водам, было нечто такое, что будоражило давно забытые участки в его подсознании.
Разумеется, Напролоум не мог точно сказать, что там у нее выдается, – этому мешали дождь, ветер и матушкина привычка надевать весь свой гардероб сразу. Напролоум неуверенно прокашлялся. Она выдается в метафорическом смысле, решил он.
– Э-э, послушайте. Все это очень похвально, но посмотрите фактам в лицо. Я имею в виду скорость дрейфа и все такое прочее, понимаете? Посох давно унесло в открытый океан, на много миль от берега. Может, он уже никогда и не выплывет. Он вообще мог попасть в Краепад и свалиться за Край…
Матушка, которая смотрела куда-то вдаль, за реку, обернулась.
– Чем еще мы можем помочь им? У вас есть другие варианты? – осведомилась она.
Напролоум несколько мгновений молча вычерпывал воду.
– Нет, – наконец ответил он.
– Вы когда-нибудь слышали о человеке, вернувшемся оттуда?
– Нет.
– Тогда нам стоит попытаться отыскать посох.
– Никогда не любил океан, – пожаловался Напролоум. – Его следовало бы замостить. На его дне, в глубине, живут ужасные твари. Жуткие морские чудовища. По крайней мере, так говорят.
– Продолжайте вычерпывать, приятель,
Гроза ходила над головами взад и вперед. Здесь, на плоских равнинах, она чувствовала себя потерянной, ее место было на Овцепикском высокогорье, где люди умеют ценить хорошую грозу. Она кружила по небу и ворчала, отыскивая хотя бы средненькой паршивости холм, чтобы ударить в него молнией.
Дождь немного успокоился и стал мелким, накрапывающим – таким, который вполне способен затянуться на несколько дней. К тому же с моря ему на помощь пришел туман.
– Если бы у нас были весла, мы могли бы грести. Если бы, конечно, знали, куда плывем… – сказал Напролоум.
Матушка ничего не ответила.
Он вылил за борт еще пару башмаков воды и вдруг осознал, что, скорее всего, золотая кайма на его мантии уже никогда не будет такой, как прежде. Хотя было бы приятно узнать, что в один прекрасный день это снова будет иметь для него значение.
– А вы случаем не знаете, в какой стороне находится Пуп? – рискнул спросить он. – Это я так, чтобы разговор поддержать.
– Смотрите, с какой стороны на деревьях растет мох, – не поворачивая головы, отрезала матушка.
– А-а, – Напролоум кивнул и уставился на маслянистые воды, гадая, что это конкретно за маслянистые воды. Судя по солоноватому запаху в воздухе, лодка уже вышла в залив.
По-настоящему Напролоума пугало в море именно то, что единственной преградой, отделяющей его от живущих на дне жутких тварей, была вода. Разумеется, он знал, что если рассуждать логически, то, скажем, от тигров-людоедов, обитающих в джунглях Клатча, его отделяет всего лишь расстояние, но это совсем другое дело. Тигры не всплывают из холодных глубин, раскрыв рот, полный острых, как иголки, зубов… Он вздрогнул.
– Чувствуете? – спросила матушка. – Привкус в воздухе… Магия! Где-то произошла утечка магии.
– Вообще-то магия не растворяется в воде, – согласился Напролоум.
Он пару раз облизнул губы и был вынужден признать, что туман и в самом деле имеет жестяной привкус, а воздух стал слегка маслянистым.
– Вы же волшебник, – строго указала матушка. – Неужели вы не можете просто призвать посох?
– Такой вопрос никогда не вставал, – ответил Напролоум. – Волшебники не имеют привычки разбрасываться магическими посохами.
– Он где-то здесь, рядом, – резко оборвала матушка. – Помогите-ка мне отыскать его, приятель!
Напролоум застонал. Он провел бурную ночь, и что ему было действительно нужно, прежде чем пытаться пустить в ход еще какие-нибудь чары, так это двенадцатичасовой сон, несколько плотных обедов и спокойный вечерок у камина. Нет, он слишком стар… Тем не менее, Напролоум послушно закрыл глаза и сосредоточился.
Воздух был до предела насыщен магией. Бывают места, где она аккумулируется естественным образом. Магия накапливается возле отложений трансмирового металла октирона, в некоторых породах деревьев, в изолированных прудах; она выпадает во всем мире в виде осадков, и люди, искусные в таких делах, могут собирать ее и запасать впрок. В данной местности магии было хоть отбавляй.