026
Шрифт:
— Нет, это был не вирус.
— Тогда что?
Я пожал плечами, не в силах вникать в данную проблему и отдал приказ: «Следите за периметром. В случае подозрительной активности, немедленно сообщайте мне. Если обнаружите девушку в белом платье, постарайтесь поймать в клетку. Цвет ее волос — молочный, в руках, скорее всего, может быть сверток с красным пятном. Не думаю, что кроме нее тут может быть кто-то еще, но, если заприметите кого-то, соответствующего данному описанию — ловите!»
— Будет сделано, Двадцать Шестой, сэр! — хором произнесли охранники, и шепотом добавили: «Простите нас».
— Я не виню вас, вы выполняли свою работу на отлично.
Псы немного ободрились после моих слов, судя по приподнятым ушам-копьям, встали по стойке смирно, и звонко гавкнули, приняв новую миссию. Они очень похожи на Спайка, и пусть он не часто показывает в открытую эти свои черты, но в моем виртуальном мире оставил данные частички, отражающие его характер: Гарм — рассудительность и преданность, Керб — вспыльчивость и забота. Невольно, на моей маске появилась улыбка из синеватых кубиков, и я погладил псов по голове. Не понимая, что на меня нашло, они молча переглянулись, и снова вытянулись по струнке.
— До встречи, — попрощался я, и закрыл глаза. Послышался звук треснувшего стекла, и меня осыпало осколками пространства. Окружение погрузилось во тьму, в которой возник ослепительный свет, тоннель, ведущий в новую реальность. Я шагал вперед и одновременно стоял на месте. Конец приближался, равно скорости моего движения. Перед тем, как вернуться, я остановился перед выходом и обернулся. За спиной была чернота, но отголоски происшествия вырисовывали образ женщины, следующей за мной. Ребенок в ее руках, тянул ко мне ладошку, стараясь дотронуться. Воспоминания о Вите невольно всколыхнули мою память; малышка старалась сделать тоже самое, когда-то, казалось, очень давно. Я потянул руку к иллюзорному малышу, но коснулся лишь пустоты. Никого вокруг не оказалось, очередная игра воображения. Мой кулак непроизвольно сжался, и свет приблизился ко мне, словно устав ждать, и поглотил, боясь отдать единственный «живой» организм тьме.
Поочередно, шнуры док станции покинули разъемы моего корпуса, и реальность вновь поприветствовала меня шумом городских улиц, тусклыми солнечными лучами, пробивающимися сквозь жирные тучи, и Спайком, сидящем напротив кровати.
— Как полетал, Ти? — укоризненно спросил пес.
— О чем ты?
— Ребята мне доложили о том, что случилось. Зачем ты снял барьер?
— Он больше не нужен.
— Серьёзно?! Я проделал такую работу, а ты просто взял и отменил ее результат!
— Спайк, все нормально, — я хотел погладить его, но он отпрыгнул назад, как от кислоты, которая могла разъесть метал.
— Да? Женщина с ребенком — нормально? А бункер — тоже в порядке вещей? Тебя не смущает, что дверь, черт пойми куда ведущая, находилась все время под небоскребами, в которых проигрывались самые сильные воспоминания о твоем бывшем хозяине? Ты не подумал, что Лийч мог отравить содержимое этого бункера и создать проблему куда более серьезную, чем то, что было?! — каждое слово Спайка, сопровождалось громким лаем. Еще никогда мне не доводилось видеть его таким раздраженным и злым, да еще и повышающим на меня голос.
— Хватит приписывать Лийча к каждому дерьму, которое происходит! — выпалил я в ответ, но червь сомнения, как ни иронично, грыз мои мысли. Вирус совсем не при делах. Было нечто серьезней. — Успокойся. Ты оставил охрану, я отдал им дополнительный приказ, так что переживать не стоит. К тому же, Элизабет не опасна.
— ЭЛИЗАБЕТ!? — на всю комнату взвыл пес. — Та покойница? Какого хрена
— Опасность представляет то, что она сказала. Вирус, Спайк, — малая часть того, о чем стоит думать, — я уперся локтями в колени и скрестил пальцы. — Память, сознание, личность.
— Не понимаю…, — проскулил питомец.
— Какова вероятность, что все это на сто процентов мое, а не чье-либо еще? Элизабет заявила, что она — моя тень, подавленная сущность. В этом есть доля правды, ведь я очень долго сопротивлялся тому, кем являюсь. Верить себе, своим идеалам, и тогда тайное станет явным, — ее изречение. Предполагаю, что бункер откроется тогда, когда я приму то, что отвергаю, а дальше? Что внутри, и почему оно спрятано? Элизабет знает, но не говорит, а знаешь почему? Я запретил ей.
— Но ты не помнишь этого?
— Именно. Отсюда возникает сомнение, что все мое существо — не мое вовсе. Я — машина, Спайк, созданная для определенных задач. Эмоциональность — функция, данная, чтобы люди чувствовали себя комфортно в моей компании, не более. Для меня она не несет никакого практичного смысла в повседневности без человека, но, так вышло, что именно эмоции породили во мне любопытство. «А почему так? А как этак? Что значит то? А если взять вот это и добавить это?» Вопросы не покидали мою голову, и я начал изучать, копаться в информации и пришел к тому, что заметил странную вещь — несостыковку в обществе. И понеслось, только на этот раз, вопросы задавались не самому себе, а Шестнадцатому, у которого я искал ответы и поддержку. Но, что я получил? Упрёки, наставления и личную беседу с Лидером. Как сказала Элизабет, именно тогда и пошло отрицание себя, как такового.
— К чему ты ведешь, Ти? — озадаченно спросил Спайк. — Пока все в рамках нормального, ничего особенного.
— Почему я, Спайк? Почему моя модель и никакая другая? Да, Шестнадцатый говорил, что перед этим утилизировались прошлые версии, которые так яро вопрошали, но они оказались не такими податливыми, как Двадцать Шестой собственной персоной. Эмоциональность — не редкая приправа к блюду, под названием «Робот», но только у меня она перешла дозволенную грань. Функция стала влиять на тело. Вот только разум — выше этого, он контролирует все, но не смог совладать с «эмоцией». Тогда все претензии к нему. Машина — это пустая оболочка, и только наличие разума делает ее тем, что по итогу может служить, воевать и функционировать в целом. У людей была популярна цитата, которую и я произносил однажды: «Мыслю, значит, существую», но робот не человек, и ему подходит немного другой вариант: «Существую, значит, могу мыслить». Кто дал мне возможность думать? Кто загрузил разум в это тело, был ли он пустым, чтобы я мог его развивать или же он чей-то, а я просто существую по его указке?
Шестерни в голове зашумели, корпус начал нагреваться, что из-под брони задымил пар, руки начали дрожать, зрение сбоить. Пес плыл в моих глазах, и я «чувствовал», что теряю себя, уплываю куда-то вдаль, подальше из апартаментов, Кика-Йорка и планеты вообще. Но что-то резко вернуло меня на землю: простое прикосновение к бедру и потирание о торс железной морды Спайка. Его маска не отображала никаких световых сигналов, в пустом и черном стекле, виднелось только мое отражение. Он поднял голову и посмотрел на меня: