1.Неделя Триоди Великопостной.
Шрифт:
Христианство — святая вера наша; Святой Церкви — Богом назначено быть местом покойного и вседостаточного воспитания душ человеческих… Но не все пребывают в ней, и пребывая — не все пользуются надлежащим образом тем, что предлагает она. И здесь много душ истощающих и измождающих себя по одному лишь неразумию или заблуждению.
Вот посмотрите, как все это бывает.
Растение, будучи земного происхождения, пищу свою получает из земли и из того, что есть вокруг него: напротив, душа, созданная по Божьему образу и подобию, будучи происхождения небесного, может питаться только стихиями духовными, от Бога исходящими и к ней направленными или к ней приложенными.
Растению
Оттого, что нет истины в тех местах, где хотят ее найти! Не потому так говорю, что науки не могут вмещать истину… но потому, что ныне она оттуда изгнана и замещена то мечтаниями, то предположениями, нередко противными истине.
A ведь души не обманешь, — как не обманешь голодного, давая ему камень вместо хлеба. Вот она и томится! Но это еще будто дельные занятия — ученость. A что сказать о жадно читающих нашу периодическую печать?
Посмотрите, с каким усилием добивается молодой, a иногда и немолодой человек, поскорее получить обычный месячный выпуск, — с какой неудержимостью бросается поглотить, как говорят, полученную добычу?! Тут и пища на ум не идет и сна бывает мало… A какой плод? — две-три удачные фразы, две-три льстящие фантазии, два-три обманчивых предположения — и все тут, прочее никуда неигоже. И душа недовольна. Берется другая, третья книга… все то же. Душе больно… Заводятся взаимные беседы — все то же, потому что и предметы бесед, и образ трактования их берется из тех же книг. Добавьте к этому мелочность обыденных занятий и состояний, и вы поймете, что если бы открыть тот слух, которым слышится речь души, — вы услышали бы горький в ней вопль: «изведите меня из сей темницы, мне тошно здесь! Дайте мне взглянуть на Божий свет!» Так это и есть.
Но кто об этом подумает? Видите ли, нынче не в моде — питать душу Божьей истиной… и ее томят.
И добро бы далеко было ходить за этой истиной… Нет — она тут же; но не хотят открыть глаз, чтобы воспрнять её свет.
Войди в храм; послушай, что здесь поется, читается и делается — и узришь свет Божьей истины.
Раскрой Евангелие или хотя в руках подержи эту Божественную книгу, — и то отраднее будет душе твоей.
A отеческих писаний разве мало у нас теперь в доступном для всех переводе? — A других духовных книг и периодических духовных изданий сколько?! Но всех этих сокровищ Божией истины мы не знаем, даже и названий их не слыхали.
Братия и отцы! — что ж это мы за христиане, когда и в руки не берем тех книг, в которых истолковываетя христианство, a читаем — не знамо что?
И мучим душу в душной темноте, — мы сыны света и дня, как назвал нас святой апостол?
Добавлю еще пару мыслей.
Растению, чтобы жить и расти нужен воздух. Без него оно умрет.
Нужен и для души воздух небесный… Это, как я не раз говорил уже вам, —
И вот отчего — кто только и знает, что балы да театры, гулянья да вечеринки, кинематограф да фиглярство и подобное, — душа того глубоко ноет и томится, когда останется он один сам с собой!.. Она говорит ему тогда: «мне душно… возьми меня отсюда — и введи туда, где всегда воздух чист и небо светло.»
Для растения нужна влажность, — соки, которые пьет оно корнями и, проводя в ствол, созидает себя питательными веществами, содержащимися в них… Нужна своего рода переработка и выделение питательных веществ и для души.
Это осуществляется повседневным доброделанием или исполнением заповедей, к чему предоставляет случаи обычное течение жизни нашей.
Как соки в растении, или пища в теле нашем, оставаясь непереработанными, обременяют только и тяготят нас, не принося пользы, так и все духовные стихии, которые приемлет душа — Божья истина, таинства, священнодействия и прочее — будут только тяготить ее, здесь и вечно, судом совести и Божьим, если она не претворит всего того в свою кровь духовную доброделанием.
Вот отчего больны, скорбны и унылы души людей, которые погружены в одни житейские заботы или одни служебные дела и — еще хуже — в дела страстные. А о том, чтобы сделать какое добро — и помышления не имеют. Не пропускают они ни одной частички питательной в душу, вот она сохнет и сохнет.
Не потому так говорю, чтобы дела службы и житейские дела — хлопоты по семейству, торг, обороты разные и разные предприятия — были пагубны для души… Нет. Не они сами по себе пагубны, a пагубно то, если ими только одними и занимаются, не заботясь о добродетели, и если совершают их — совершают не во славу Божью, a для каких-нибудь корыстолюбивых целей. Как соки в нашем теле обращаются в живую кровь через соединение их с кислородом воздуха: так все дела — и служебные, и житейские могут обращаться в питательную для души стихию, если будем их посвящать Богу! A когда этого нет, — нет при этом и добрых дел — то чем питаться душе?! Вот она и молится тогда и жалуется человеку и внятно говорит ему: «пересади меня с этой сухой или гнилой почвы на Божью ниву, ниву добрых дел, требуемых Христовыми заповедями.»
Вот и все! Но все это вы знаете, братия, знаете, что душа обильно осененная светом Божьей истины, содержимая в чистом и небесном воздухе молитвословий и священнодействий Церкви и подкрепляемая питательной пищей доброделания, подобно дереву, насажденному у источника, которое плод свой даст в свое время, и лист его не отпадет. A другая, лишаемая всего этого, подобна благородному растению, с ожесточением содержимому в таком месте, где ни света, ни воздуха чистого, ни влажности… и чахнущему!
За что тиранишь, человек, душу свою, в неразумии и ослеплении предаваясь буйству мирской жизни?!
Предложить вам яти мысли предложить внушил мне нынешний день, посвященный святому Иоанну Лествичнику, пустынножителю и наставнику в пустынножительстве. Многим кажется, что пустыня или какая-нибудь иноческая обитель есть место сухое, ничего питательного для души не представляющее. A вот посмотрите на дела святого Иоанна, разверните Лествицу его, прочтите в ней что-нибудь — и увидите, как много было в нем жизни и сил! Пустыня истощает только плоть, a душу обильно питает всякой пищей.