10 секунд… и она исчезла

Голд Роберт

Сэм качает головой и улыбается.

– Мадди, я страшно голоден. Ничего не ел с самого утра, – говорит он, попивая шампанское. – Когда я говорю, что Конни заскочила на обед…

Мадлен поднимает руки.

– Пап, мы отлично знаем, что ты имеешь в виду. Не надо подробностей.

Она поворачивается ко мне и качает головой.

– Разве миссис Васнески не ваша закадычная подруга, что живет по соседству? – спрашиваю я.

Сэм ухмыляется.

– Так и есть. Но сейчас она уехала в Польшу повидать мать, вернется завтра вечером.

–

Мать? Сколько же лет миссис Васнески? – спрашивает Мадлен.

– Семьдесят четыре, как и мне. И мы все еще живчики! Ее матери на прошлой неделе стукнуло сто один. Мощно они оторвались в Варшаве.

Он показывает нам фото: мать миссис Васнески отмечает свой день рождения стопкой водки.

– Они меня звали, но Польша, февраль… Это слишком даже для меня.

Сэм тянется к ведерку со льдом, наполняет свой бокал.

Мадлен улыбается, а затем наклоняется, чтобы кое-что достать.

– С днем рождения, пап, – говорит она и передает Сэму сверток, который принесла с собой из машины.

– Что тут у нас? – говорит Сэм и тянется через стол и берет нечто напоминающее большую фоторамку.

Пока Сэм разрывает дорогую оберточную бумагу, я кидаю взгляд на четырех женщин у барной стойки. Уверен, мне не показалось, что за бокалом мартини с джином они упомянули мое имя. Мадлен бросает на меня взгляд, но ничего не говорит.

Сэм отрывает последний клочок бумаги и ставит рамку перед собой. За ней Мадлен не видит его лица, но я прекрасно вижу, как он прикладывает руку к щеке.

– Это твоя первая… – начала Мадлен.

– Я знаю, что это, – перебивает он, утирая глаза. – Моя первая статья на первой полосе. Двадцать восьмое сентября тысяча девятьсот семьдесят третьего. Не думал, что однажды снова ее увижу.

Сэм передает мне рамку с изданием “Ричмонд таймс” пятидесятилетней давности, а потом встает и обнимает дочь.

– Где же ты ее нашла?

– Не поверишь, но есть у меня странные связи, – отвечает она и обнимает отца.

– У меня есть все издания с октября семьдесят третьего…

– Которые хранятся в моем гараже! – смеясь, добавляет Мадлен.

– Но это я потерял, когда съехался с твоей матерью. Она постоянно наводила порядок и выбрасывала важные вещи!

– Уверена, она тоже по тебе скучает, – говорит Мадлен и, прежде чем сесть обратно за стол, посылает ему воздушный поцелуй.

Я никогда не встречал мать Мадлен – когда я только познакомился с ней, родители уже давно развелись. Однако она намекнула, что их отношения были довольно напряженными.

Я снова оборачиваюсь, потому что слышу, что позади меня громко смеются. На этот раз одна из тех женщин точно назвала мое имя.

– Не слушай их, – говорит мне Мадлен, услышав, что они говорят. Она тянется через стол и продолжает: – Они не стоят твоего внимания, Бен.

Глава 2

За всю свою взрослую жизнь я привык к косым взглядам, к тому, что иногда

на меня показывают пальцем как в самом Хадли, так и в его окрестностях. Больше двадцати лет назад, когда мне было четырнадцать, убийство моего брата Ника ужаснуло весь мир. Через год две девчонки из его класса признались, что это они убили Ника и его лучшего друга, Саймона Вокса. На момент убийства мне было восемь, в этом году будет двадцать третья годовщина смерти Ника, а многие по-прежнему питают какой-то нездоровый интерес к тому преступлению. После того как я узнал правду о его убийстве, СМИ снова заинтересовались историей моей семьи.

– Вы на что там смотрите? – спрашивает Сэм и оборачивается.

– Ни на что, – отвечает ему дочь.

Сэм снова поворачивается к столу.

– Мы что-нибудь заказываем? – спрашивает он, прежде чем я встречаюсь взглядом с официантом.

– Сожалею о кончине твоего деда, – говорит Сэм Мадлен после того, как его заказ благополучно передали на кухню.

– У деда была прекрасная жизнь. Девяносто шесть – это все-таки немало.

– Думаю, тебя обрадует, что я написал твоей матери, – говорит он, откидывается на спинку стула и складывает руки на груди. – Правда, всего пару слов.

– О, она будет рада. Отец много для нее значил.

– Он был старым сварливым гадом. И мы все это знаем. Даже твоя мама не стала бы с этим спорить. И прожил так долго он только для того, чтобы не подпускать кого-либо к своим деньгам.

Мадлен смеется.

– Мне всегда казалось, что он очень щедрый!

– Я тебя умоляю! – говорит Сэм. – Когда в последний раз он что-нибудь тебе давал?

– Мне не нужны были его деньги, – отвечает Мадлен.

Уж свою-то независимость Мадлен ни от кого не скрывает.

– Твоя мама теперь будет при деньгах. Я так понимаю, все перешло ей?

Мадлен кивает.

– Некоторые наши конкуренты даже накатали истории о кончине так называемого “британского Уоррена Баффетта”. Черт возьми, хотела бы я, чтобы это было правдой! Но я очень надеюсь, что мама воспользуется шансом и с шиком и блеском отправится в путешествие. Приятно проведет время!

– Отличный план, – говорит Сэм. – Пусть отдохнет подальше от Лондона.

– Тебе бы не помешало отправиться с ней, – говорю ему я. – Ни в чем себе не будешь отказывать.

– Никакие деньги в мире не заставят меня быть с Аннабель.

– Как и ее с тобой, – подхватывает Мадлен. – Вы оба ну слишком сами по себе. Ваш брак как-то не ассоциируется со словом “компромисс”.

– И это тоже тебе от нас передалось, – говорит Сэм и поднимает бокал.

И тут мы слышим крик со стороны бара. Я поворачиваюсь и вижу, что одна из женщин грохнулась со стула. Ее подруги слезают на пол, чтобы помочь ей, но тоже не очень уверенно стоят на ногах. Пытаясь помочь подруге, одна из женщин заваливается назад и сбивает стул. К ним быстро подходят два официанта.