100 свиданий с ведьмаком
Шрифт:
Я уже достаточно созрела, чтобы убить каждого, кто произнесет при мне эту фразу, но Зоря сжала мою руку, и я, мило улыбнувшись, произнесла в направленную на меня камеру:
— Конечно, господин мэр. Могу ли я сказать претендентам… несколько напутственных слов?
Мэру понравилась моя покладистость, и он с облегчением махнул рукой. Я подошла к Арману. Посмотрела ему в глаза. Заиграл оркестр, и звуки бравурной музыки заглушили от окружающих слова дракона:
— С соперничеством за девушку все выглядит намного романтичнее, правда? Я ведь советовал тебе уступить и выбрать Олега. Напрасно ты заупрямилась. Получается, зря проделала весь этот
— Кривовцов, — сказала я, подавив выдох облегчения. Если Ганье что-то обо мне и знает, речь не о моем происхождении. — Почему зря? Если ты победишь, то ты же на мне и женишься. Чем дракон хуже ведьмака? Лучше только!
— Помечтай, — Арман усмехнулся. — Через две недели ты сама сбежишь из Сильверграда, категорично мне отказав. Или будешь поймана на прелюбодеянии. Или… Вариантов много. В любом случае, мое сердце будет разбито. Поцелуй?
— Помечтай, — эхом откликнулась я.
Развернулась и пошла к Есе. Он уже не так тяжело дышал, но я чувствовала, как он изнурен.
— Просто возьми меня за руку. Возьми и держи, — шепнула я. — Сила, помнишь? Возьми сколько сможешь. Осторожно, репортеры.
Еся кивнул. Сжал мою руку в своей. Проговорил, улыбаясь:
— Ты… Мне на тебя смотреть… больно, слезы в горле стоят. Краса моя ненаглядная.
— Сокол мой ясный, — сказала я ласково. — Узнаю, что ты это ради камеры говорил, убью!
Елисей заулыбался шире.
Подобравшийся поближе репортер вдохновенно заверещал:
— Дорогие друзья! Мы с вами воочию видим, кому отдает предпочтение госпожа Снегова. Однако впереди решающий поединок и…
Репортер болтал. Сила текла. Я припомнила слова Крысеня, сказанные однажды за совместным составлением букета:
— Вещие Девы всегда выбирали в спутники себе лишь тех, кто мог воспринимать их силу. Это как кровь. Перелей не ту группу — быть беде.
Возвращаясь на свое место, я случайно посмотрела в сторону ближнего ко мне куба. Тварь, сидевшая там, смесь змеи и таракана, поглядела мне прямо в глаза. Оценивающе. Внимательно. По-человечьи.
— Еся, Навь! — крикнула я, попытавшись вернуться.
Еся тоже понял и закричал магам, но те уже подняли магический заслон вокруг арены и открыли серебряные кубы. И все действительно пошло не так. Ни свирепо вступивший в бой Елисей, ни эффектно размахивающий клинками Арман тварей не заинтересовали. Навьи кинулись на заслон, объединив усилия и ударив одновременно в одну точку. Они бросились на нас с Зорей.
…Если до этого шоу было похоже на страшный сон, то теперь стало напоминать цирк. Навьи пробились через заслон, но мы получили несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Двофры выступили синхронно и красиво: достали из-за пазухи длинные трубки-артефакты из мастерской Грыза и начали обстреливать навьих брызгами магии. Навьим это не понравилось, однако летучая тварь, что по замыслу Армана Ганье должна была достаться Есе, успела сделать маневр в воздухе, схватила когтистыми лапами Зорю и потащила ее в открывшуюся над ареной трещину. Изя с криком запрыгнул на плечи кряжистого Крысеня и хлопнул в ладоши. Белая вспышка ослепила навью, и тварь выпустила Зорю из лап. Пуся обстрелял нечисть своими тонкими стрелами. Зоря, потеряв шляпу, вскочила на ноги и со свирепым воплем присоединилась к кицуне, атаковав летуна разноцветными магическими … кляксами? Художника, как говорится, видно во всем.
Еся бился о заслон в нескольких
Арман Ганье стоял, опустив клинки, и просто смотрел. Кажется, он был в шоке. Ну же, Истинный дракон, борец за «справедливость», надежда Сильверграда, тебя сейчас сожрут, слово «электорат» выговорить не успеешь!
Ко мне тем временем подбиралась змея-таракан. У меня возникло неприятное подозрение, что тащить мое стройное, но крепкое тело в трещину навья не станет — прикончит на месте. Из оружия в моем арсенале имелась лишь вода из Источника.
Первой в тварь полетела склянка с Мертвой водой. Навья встряхнулась, облизнулась и продолжила подкрадываться. Она меня опасалась, я видела это по ее взгляду. Очень человеческому взгляду. Она знала, кто я, и наверняка имела точный приказ. Моя голова была ясной. Рассудив, что с Мертвой водицей вышла ошибочка, я запустила в навью водой Живой. Все правильно. Нельзя убить мертвым то, что уже мертво. Плюс на минус дает минус. От Живой воды навья просто рассыпалась в прах.
— В порядке? — крикнул прорвавшийся за заслон Елисей.
— Да! Еся, Ганье вот-вот сожрут!
— Да пошел он к Навьим!
— Именно это сейчас и произойдет! Да в порядке я, в порядке!
— Пуся, защищай! — рявкнул ведьмак и взвился над толпой.
Кицуне замер рядом, обратив к небу смуглые ладони. Еще одна тварь, выпавшая из расщелины по это сторону от остатков купола, уже корчилась на земле, утыканная светящимися иглами. Дворфы теснили к кубам зеленую шипящую «сколопендру». Еся налету снес ей голову, и гномы принялись деловито обстреливать разноцветную медузу. К ним присоединился Ступин. За несколько секунд от твари остались только тающие на камнях щупальца.
Изза с Зорей присоединились к нам с Пусей. Толпа продолжала паниковать, и лепрекон наслал на наседающие ряды «успокоительную» радугу. Она у него вышла кривой, но широкой. Нас на время оставили в покое, но где-то там, среди зрителей, была Марья. Я чувствовала ее взгляд и ее ненависть. Я стала очень чувствительной к ненавидящим взглядам.
Елисей прикончил уховертку почти у ног Ганье (подозреваю, медлил он нарочно, получая свою долю удовольствия от ужаса, написанного на лице дракона). Тварь подбиралась к жертве под брусчаткой площади, оставляя за собой наверху извилистый бархан из тротуарной плитки и песка. Маги обстреливали ее огненными брызгами, но навья продолжала двигаться к дракону.
Еся точно знал, когда и куда ударить — метко воткнул свой клинок в движущийся холмик. Армана окатило смесью черной жижи и земли. Маги встали в круг и «зашили» трещину над ареной. На площади наступила тишина, даже ошалевший барабанщик из оркестра перестал бить в барабан. Затянувшееся представление закончилось, каждый остался при своем.
… Я медленно приходила в себя в объятьях Еси. Было странно. Будто бы побывала в очень четком и ярком фильме, в котором не было страха или сомнений, а осознание происходящего отличалось необыкновенной ясностью.