100 свиданий с ведьмаком
Шрифт:
Хмурый, словно подслушав мои мысли, произнес, одобрительно кивнув:
— Кровь вещая.
Поликарп Семенович, подхвативший камеру из рук сомлевшего неподалеку оператора канала «Серебряный Мост», с увлечением носился по разоренной площади за неунывающим репортером. Дело не обошлось без раненых: по нескольким зрителям потоптались паникеры, а трибуны, к счастью уже полупустые, сложились, травмировав пару господ из Сакральной Дюжины.
Лютому навья пропорола плечо, Клят вывихнул ногу, Зорю кольчуга защитила от ран от когтей летуна, но жижа из мертвой твари сильно обожгла руку Иззы. Дворфов и лепрекона
— Господин Веденеев, что вы чувствуете теперь, когда вопреки НЕОБОСНОВАННЫМ обвинениям героически доказали состоятельность ведьмацкого братства? — затарахтел подскочивший к нам репортер.
Елисей ответил молодому человеку нехорошим взглядом. Тот оценивающе моргнул, подумал и повернулся к временно исполняющему обязанности оператора Поликарпу Семеновичу.
— Какое красноречивое МОЛЧАНИЕ! Наш герой и его возлюбленная воссоединились, вопреки всем вызовам! Не будем же им мешать! Я веду свой репортаж с Главной Площади Торгового Квартала, и мы, дорогие друзья, стали свидетелями БЕСПРЕЦЕДЕНТНОГО события — Прорыва навьих в режиме реального времени! Напомню, что героическое поведение представителя Дозора господина Веденеева спасло сотни жизней собравшихся…
— Вот же… — с чувством пробормотал Еся. — Хочешь, я его заткну?
— Не надо, — вздохнула я. — Он пока правду говорит. А там посмотрим.
Глава 23
Глава 23
— Уф! — воскликнула Беляна. — Ухо от трубки телефонной красное! Столики уже на две недели вперед заказаны.
— Стоит ли сейчас рисковать? Закрыть лавку — и все дела, — осторожно заметил Клят.
— Стоит! — хором заявили Белка, Зоря и Пуся.
— Скучать. Зевать, — коротко объяснил кицуне и вправду зевнул.
Еся хмыкнул из своего угла. Он был за то, чтобы поскучать и позевать. Сидел он перед Зеркалом, в одном кресле разместив свой зад, а на другом ноги. Белка негодующе посматривала в его сторону. Посматривала-посматривала, потом напоролась на его откровенный взгляд, сделалась пунцовой и убежала на кухню. Днем им поговорить толком не давали: сначала все отходили от событий на площади, затем усиливали оборону дома. Потом вернулся из предвыборной поездки отец. В первый раз в жизни перед Елисеем оправдывался, повторял, что считал турнир забавой и рекламным ходом, а оно вон как вышло. Зато теперь он на четырнадцать процентов опережает кандидата от партии «Единый Сильверград». На Беляну Роман Евстафьевич покосился виновато, а Есе сказал:
— Ну… не уверен, что это что-то меняет.
Елисей не стал спорить — он уже все для себя решил. Она его ждала, Беляна, уже несколько ночей, сидя допоздна у окна. А он сидел на крыше, за башенкой и смотрел на нее, боясь, что она расслышит в ночной тишине стук его сердца. Почему медлил? План имел. А больше робел, наверное.
— Чего караулишь? Боишься, что сбегу? — полюбопытствовал Дух, подразумевая «осаду» в кресле. — Так у меня ножек нету. И ручек. Зато глазки есть, и я знаю, как ты вечера проводишь, ведьмак. Хочешь, всем расскажу?
Еся на Духа шикнул. Затем проговорил примирительно, понизив голос:
— Покажи Марью — отстану.
— Я же говорил, — отражение вздохнуло, — она моя создательница. Не могу за ней шпионить.
— Хотел бы я тебе верить, да не знаю, стоит ли. Старшину покажи.
— И его не могу. Он
— Сагус из Дозора ушел, — нехотя сообщил Еся.
— Еще бы. Он теперь с нечистью на одной стороне. Негоже союзников сабельками рубить, — Зеркало фыркнуло, но затем белое лицо-маска посерьезнело. — Хочешь, покажу кое-что другое, тоже занятное? Этого в телевизорах не будет, мэр не позволит в прессу просочиться. Гляди.
На экране шла облава в клубе «Серебро». Полицмены выводили обдолбанных парней и их подружек. Кого-то рвало, а кое-кто покидал вечеринку ползком и на носилках. Еся даже моргнул удивленно: друзья его плакали, пытались забиться в углы и, вообще, вели себя неадекватно. Дух крупным планом показал Веремея. Бывший Есин приятель яростно отмахивался от ему одному видимых «зомби-бабочек», пускал слюни и верещал на одной ноте.
— Вчера вечером неизвестный дилер продал твоим друзьям транс-артефакты с мощным действием. Это тебе не легкий «сугроб» и не «звездный каскад» — полетали ведьмаки на славу. Удивительно, что все живы.
— Кто-то вывел их из строя? — Еся нахмурился.
— Кто-то… — Дух улыбнулся. — Вывел. Недели на две, не меньше. Ведьмаки духом воспрянули, начали в Дозор возвращаться. А тут вдруг бесплатная выпивка всю ночь и дурь за копейки. Вот они и… Ты и твои друзья должны быть очень осторожными. Марья — это не Мор, ей власть в городе не нужна, и от Кощеева наследства она только рада избавиться… была. А что сейчас у нее на уме, когда Зорю не удалось в толпе утащить… Марья мстительна и бессердечна. Она науськала нечисть на площади. Она готова родной кровью откупиться.
— Мы никого не отдадим. Братья собирают тех, кто готов защищать Хранительницу. И Зорю.
— Неловко такое говорить, но я тронут. Кстати, один очень талантливый дворф только что закончил очередной шедевр на заказ.
Зеркало показало мастерскую Злыдня и манекен на колесиках.
— Убери! — зашипел Еся, закрывая собой картинку. — Уф, чуть не выдал. Ой, привет Хмур.
Продавец ритуальных предметов плюхнулся в кресло — Елисей еле ноги успел убрать. Хмурый выглядел удрученным. Тусклый взгляд его был направлен куда-то вдаль, галстук-бабочка съехала за ухо, кустистые брови уныло обвисли.
— Ни следа, — тихо сказал он. — Словно призрака ловлю. А ведь почти на след напал.
— Дух, да покажи ему его фею! — взмолилась Зоря, подходя к столику с Зеркалом. — Он у нас все запасы успокоительного выхлебал! И вообще! Бедный гном страдает! Хотя… романтично до ужаса!
— Это зеркальная фея, — пояснил Дух, закатив «глаза». — Они потому и зеркальные, что магию отражать могут. Я же вижу только то, что фиксируют городские магические узлы. Иначе я бы уже давно увидел Шиша, эх… Ну ладно, девочка, только ради тебя — намекнуть могу. Есть клуб один закрытый, там собираются особые расы, те, кто себя не афиширует: полукровки с нестабильным даром, темные фейри, полувампиры из тех, кто может контролировать и скрывать жажду крови, скрытые метаморфы, знающие меру в трансформациях. Этому народу нужно где-то отрываться. В «На донышке» же разрешено все, кроме членовредительно-смертоубийственного. Говорят, есть там одна миниатюрная тромбонистка — огонь! Эй, куда понесся, Хмур! Там слово волшебное знать нужно! Иначе не пустят!