1000 ночных вылетов
Шрифт:
На всем участке фронта уже стоит относительное затишье, только в районе Штадтгарта не затухают ожесточенные бои, и полк получает задачу — бомбовыми ударами поддержать там наши войска.
— Экипажи Ляшенко, Мартынова и Михаленко остаются, остальные по самолетам! — заключает командир полка. — Вылет по готовности. Разойдись!..
Ломается четкий строй летчиков, все расходятся по своим самолетам, на старте остаются три экипажа.
— Прошу на КП, — приглашает нас командир и первым направляется в сторону землянки.
По старой традиции КП полка и здесь, под Ландсбергом, находится в землянке. Мы спускаемся вниз, в сырую духоту, тускло освещенную автомобильными лампочками.
— Товарищи, вам предстоит особое задание, —
Штурман полка разворачивает на столе карту. Судя по всему, красная линия, пересекающая карту в северо-западном направлении почти до самого моря, и есть маршрут нашего полета.
— Ого! Вот так полётик! — не сдерживается Николай. — А горючего хватит?
— Хватит, — вступает в разговор командир. — Пойдете с дополнительными баками. Я уже дал команду готовить их.
— Прошу смотреть сюда, — продолжает штурман. — Вот Штеттин, южнее его — Ротемюль. На запад от Ротемюля большой лесной массив. Где-то там имеется прямоугольная вырубка, поляна, что ли, которая тянется с севера на юг. На карте она не обозначена, в действительности существует. Вам предстоит отыскать эту вырубку и сбросить группу с особым заданием. Сигналов не будет. Сброс тайный, поэтому подойти надо без шума, желательно на небольшой высоте.
— Старшим группы назначаю капитана Мартынова, — прерывает штурмана командир.
Еще и еще раз изучаем маршрут полета, вычерчиваем на память характерные ориентиры. В этот полет мы пойдем без штурманов, его не будет даже на самолете ведущего, капитана Мартынова, так что исход полета всецело зависит от нашего умения ориентироваться. Все мы будем предоставлены самим себе. В эту ночь к нам никто не сможет прийти на помощь, если даже и возникнет в ней надобность. Перед нами ночь, заполненная неизвестностью. Неизвестность — это всегда опасность, но мы не представляем достаточно ясно, в чем она заключается, что может ожидать нас в полете. Удастся ли нам миновать зенитки, обозначенные на карте? А вдруг мы выйдем на те, о которых еще не знает наша разведка? Впрочем, что гадать, мы можем просто врезаться в стальные тросы заградительных аэростатов!.. Опасность… Даже в обычном дневном полете в мирное время летчика подстерегает неожиданность. Сколько таких неожиданностей таит в себе ночное небо над вражеской землей? Нет, об опасности думать сейчас не стоит. На войне она повсюду — и на земле и в воздухе. Надо думать о полете, о том, как лучше выполнить задание.
Оборачиваемся на стук сапог и приглушенные голоса — это командир полка с начальником разведотдела дивизии майором Желиховским и с нашими «пассажирами».
Со мной летит немец средних лет, бывший летчик, обер-лейтенант Курт, как он представляется, хотя на нем форма армейского гауптмана. [29] Этот рослый детина с головы до ног обвешан оружием: на шее «шмайсер», [30] на широком поясе «парабеллум», кинжал с черной пластмассовой ручкой, на которой выгравирована серебряная свастика, и две гранаты. Он протягивает широченную ладонь и крепко сжимает мою руку:
29
Гауптман — капитан.
30
«Шмайсер» — немецкий автомат.
— Флигер? [31]
Я молча киваю головой.
— Камрад, товарич. Ми будем флиген убер майн ланд… Мой страна. — В глазах немца мелькает какое-то неопределенное выражение. — Ми будем… Гитлер капут! Понимаешь?
Как не понять. Это и ежику понятно. Теперь эти слова на языке каждого немца. Но почему от обер-лейтенанта разит
Мы подходим к самолету. Помогаю немцу подняться на крыло и устроиться в кабине. При его громадном росте, парашюте и объемистом рюкзаке это не так просто. Наконец он устраивается.
31
Флигер — летчик
— Гут. Каюте эрстер классе. [32]
Теперь и я надеваю на себя парашют и залезаю в кабину.
Высота двести метров. Ночь светла настолько, что отчетливо видны все ориентиры, видны и наши самолеты. Идем разомкнутым строем в пределах видимости. Так легче пилотировать и вести ориентировку. Некоторое время я сверяюсь с картой, потом перестаю заглядывать в планшет, полагаюсь на зрительную память и стараюсь не терять из виду самолет Мартынова.
Что бы ни случилось с двумя другими самолетами, я должен пробиться к цели и произвести сброс. Точно так же, уверен я, думают сейчас Мартынов и Ляшенко. Вероятно, наши «пассажиры» имеют одинаковое задание и дублируют друг друга, сами того не подозревая.
32
Хорошо. Каюта первого класса.
Обер-лейтенант тяжело ворочается в своей кабине, часто перевешивается за борт, стараясь что-то разглядеть. Может быть, узнает родные места? Интересно, откуда он. Германия ведь тоже велика. А кто был тот седой человек, что провожал обер-лейтенанта? Какая теплота была в немногих словах:
— Глюклихе райзе, Курт! [33] — сказал седой.
— Данке. Данке шён! [34] — ответил обер-лейтенант.
А может, я напрасно усомнился в обер-лейтенанте, зря посеял беспокойство в душе?
33
Счастливого пути, Курт!
34
Спасибо. Большое спасибо!
Немец. Почему это слово вызывает во мне бурю неприязненных чувств? Ведь сидящий позади меня немец не принадлежит к моим врагам, он солдат моей Родины и сражается против фашизма! Причем сражается тайно, в одиночку, не ощущая рядом локоть товарища, а это во сто крат сложнее и труднее. Так смею ли я давать волю своей неприязни?
Вот так всегда: стоит только чуть ослабить внимание, как тут же тебя подстерегает неожиданность. Нет, воздух не для эмоций — эмоции следует оставлять на земле! Неожиданно прямо подо мной обозначается старт — чередование желтых и зеленых огней. Аэродром! Успеваю заметить, как Мартынов и Ляшенко отваливают вправо. Я с маневром опоздал, мой самолет висит над самым центром взлетно-посадочной полосы. Сейчас фрицы опомнятся, включатся все противозенитные средства, и тогда мне не выбраться из огня… Что же делать? Что придумать? Как быть?!
Прибираю газ, включаю бортовые огни и разворачиваюсь вдоль горящего старта, как будто захожу на посадку: пусть немцы примут меня за своего. Лишь бы только не открывали огонь!
Строю «коробочку». Стартовые огни по-прежнему не выключаются. Наверно, на светлом небе с земли отчетливо виден силуэт моего самолета. Ну и пусть! Буду имитировать заход на посадку, а затем попытаюсь уйти на бреющем. Лишь бы только не догадались! Лишь бы не распознали мой «тихоход»!
Высота двести метров. Выполняю третий разворот. Нажимаю на кнопку АНО и часто-часто мигаю огнями, чтобы создать впечатление «своего», заходящего без волнения на посадку.