11, или Добавленного времени не будет

Апрелев В.

– Э-э… скорее нет, чем да!

– Сейчас у вас последующие пятнадцать суток будут скорее свободны в замкнутом пространстве, чем заняты в открытом.

– Но я же ничего не делал! Это, наверное, розыгрыш. Точно, вы не настоящие!

– Поверьте, мы вполне настоящие, и властью, данной нам законом…

– А, я понял! Вы стриптизеры! – задиристый язык снова оказался впереди менее расторопных мозгов. Шанс, что эти люди действительно стриптизеры настолько ничтожен, и то, что они сейчас начнут эротично извиваться в соблазнительном танце и крикнут «вас снимала скрытая камера!» слишком фантастичен. Лавров уже представлял себя за железной решеткой с тоскливыми глазами.

– Да ладно, – вдруг сказал один и сделал лицо попроще. – Мы увидели, что вы сюда

зашли, автограф хотели взять. За «Лидер» болеем.

– Уф-ф, мужики. Садитесь, я вас сейчас угощу! Игорек, иди к нам, не бойся, не по твою душонку! Садитесь, садитесь, только больше так не делайте, не хочу в двадцать семь лет седым ходить. На меня ж все-таки молоденькие девочки западают!

***

Кристиан Шенберг нашел на стоянке свою машину, в которой сидела довольная Марина.

– Неплохо играл, – похвалила она. – Только в начале что-то поплыл.

«Немудрено», – подумал Кристиан, но вслух произнес:

– А где Настя и Валерка?

– Они уже уехали. Зачем им тебя ждать?

– Марин, – краснея, произнес Кристиан, – может, поженимся?

– Так, надо подумать. Если ты уйдешь из команды, мне придется уезжать с тобой из России. Если тебя не будут выпускать на поле, я буду постоянно выслушивать твои истерики.

– Марин…

– Конечно, поженимся! Это же я первая начала. Вот, и кольцо тебе купила, – и девушка действительно достала кольцо.

– Марин…

– Я просто платье одно присмотрела – красивое! А Наська будет свидетельницей. С твоими родителями, наконец, познакомлюсь.

– Когда поженимся? В межсезонье?

– Так долго ждать. Я всегда мечтала осенью. Давай после игры с Севильей. После победы над ними и поженимся!

Жениться Кристиан не то чтобы не хотел, просто не видел особого смысла. Побаивался, не совсем был готов. Вроде живешь с ней четыре года, и она молчит, а потом как выдаст!

Двадцатилетним пареньком приехал Кристиан в огромную Россию из невеликой Швейцарии. Первый год адаптации проходил очень тяжело – незнакомая обстановка, трудности с языком. Ко всему прочему его упорно не ставили в состав. Конечно, в этом виноват только сам – внутренняя зажатость, комплексы, сомнения. Совсем никаким бойцом был Кристиан Шенберг. Ко всему прочему показал себя еще и жутко привередливым малым – уж очень его не устраивала игра за дубль, все чаще появлялись мыслишки о возвращении домой. Но потом, благодаря жесткому, болезненному «тычку» в душу от капитана Апреля, оглядев себя со стороны, решил, что если вот так, позорно вернется домой, то, вряд ли сможет добиться чего-то в футболе, вряд ли сможет уважать себя. Именно в те нелегкие времена он и познакомился с сумасбродкой Маринкой. На ломаном русском поругался с ней, молоденькой студенткой, из-за ее – вот дурная башка! – неправильно припаркованной машины. В то время парень был совершенно неуравновешенным, эмоционально неустойчивым. А она, видимо, всегда была такой, способной на неадекватные поступки. Нелестные слова о женщине за рулем вывели девушку из себя, и она бросила в заносчивого футболиста телефон. Попала, естественно, в голову – самое слабое место у футболистов. Он, само собой разумеется, не удержался, и в нее полетела совершенно новая бутса. С тех пор мозги так и не встали на место.

Это уже потом, именно благодаря Марине, Кристиан стал более выдержанным, научился терпеть ее безрассудные выходки и стойко принимать удары судьбы. Она вплотную занялась с ним русским, таскала его по всем своим родственникам и друзьям, и у него голова кругом шла от обилия новых лиц. Но главное, Крис наконец-то перестал хандрить и взялся за футбол. Тем более что вскоре в клубе появился его земляк Мирослав Брукнер. Молодые футболисты быстро нашли общий язык, и вскоре наработанная связка двух швейцарских полузащитников стала давать хорошие результаты.

***

Забудь о сомнениях – ешь, пей и дыши как супер футболист.

Как Криштиану Роналду, к примеру. Но пахать на тренировках ты должен в пять, нет, в семь раз больше, чем он. Эта португальская выскочка уже сказала своё слово в мировом футболе, а тебе это только предстоит. И от тебя зависит, будет ли это сбивчивый шёпот, одинокий вскрик или новая философия имени… Твоего имени.

Будь философом от футбола, проповедуй fair play. Создай свою футбольную религию, чтобы стать притчей во языцах, стань именем нарицательным для будущих поколений. Сделай свою игру шедевром и молись на поле, веруя в удачу. Тебе больше не на кого уповать.

Футбол – это твоя святая инквизиция, твоё распятие и воскрешение, твой суд и оправдание. Или наказание по всей строгости.

***

Мирославу Брукнеру футбол поначалу был до лампочки. В десять лет он сбежал из дома, воровал, курил, потом занялся наркотиками, обокрал собственных родителей – упорно опускался на самое дно жизни. Мать тогда слегла с сердцем, отец стремительно поседел и постарел. Возможно, они были слишком благополучны в своей уютной Швейцарии, считали себя неуязвимыми, неприкасаемыми – дом полная чаша, хороший бизнес, милый мальчик-сынок обязан был стать продолжателем традиций. Считали себя избранными, выше всех мелочных неурядиц обычных людей. Мирослав стал для них уроком – тяжелым, но жизненно необходимым.

Он сбежал от них, и, казалось, забыл; без зазрения обчистил свой бывший дом и даже не дрогнул. Его, двенадцатилетнего волчонка, заплывающего лиловыми синяками, с кровоточащим простреленным плечом после разборки своих со своими, подобрал детский футбольный тренер Арнольд Винер. На третий день, немного отлежавшись, Мир сбежал от него, прихватив дорогую видеокамеру. На камеру была снята тренировка детской футбольной команды. Мирослав, сидя на холодном бетоне в подворотне, придерживая ноющую руку, смотрел на этих веселых, довольных жизнью мальчишек, жизнерадостно возящихся с мячом. Нет, такая жизнь не по нему. Мальчику вдруг показалось, что у него никогда не было родителей, и ему с рождения приходилось выживать самому. Но нет, у него тоже была сытая, приторно спокойная жизнь, однако сейчас вернуться к родителям казалось невозможным. Как смотреть им в глаза? Да и не сможет он жить по их правилам, по чьим бы то ни было правилам.

Он не продал камеру, а отнес обратно и остался еще на четыре дня. Так жить стало значительно проще – ты знаешь, что можешь куда-то прийти, но никто не будет читать нотации и заставлять тебя в стенаниях вернуться.

Однажды за обедом Мирослав отложил ложку, весь свернулся в комок и зыркнул на Винера.

– Возьми меня в свою команду.

– Мы таких не берем.

– Каких?

– Крыс.

– Я не крыса!

– Ну, как же? В футболе важен командный дух, способности, режим, ответственность. А ты что же? Придешь, когда захочешь, уйдешь, сделаешь, что вздумается. Ты не способен на сильные поступки. Думаешь, ты крутой, хозяин жизни? Живешь, где сам решишь? Так вот, тебе можно будет назвать хозяином только тогда, когда возьмешь эту свою чертову жизнь в кулак, и повернешь ее на что-то действительно стоящее. Но ты способен только убегать.

…Через два дня Мир пришел на тренировку. Конечно, он собирался быть форвардом – всегда первый, заметный, на острие атаки. Но тренер, особо не церемонясь, перевел мальчишку в полузащиту. Вот это удар по самолюбию – не нападающий и даже не защитник. Какая-то постыдная приставка полу-. Но Мирослав стерпел, сжал зубы и неожиданно принялся пахать.. Слова про крысу запомнились ему навсегда. Винер долго выбивал из Мирослава буйность, недисциплинированность, звериную настороженность и дикость. Быть борцом на поле – важно, но драться, плеваться и материться по любому поводу – не по-спортивному. Быть смелым и отважным – обязательно, но идти на противника прямой ногой – не по-спортивному. Быть немного закрытым и обособленным – можно, но в игре тянуть одеяло на себя – не по-спортивному