11, или Добавленного времени не будет
Шрифт:
– Ну это, если б я еще знал, где этот самый Литхт…
– То отдал бы? По-моему твои умозаключения не верны. Лихтенштейн – хоть и очень маленькая страна, но совсем не бедная. А бюджет Романа Аркадьевича.… В связи с нестабильной обстановкой не знаю даже, что сказать. А Лихтенштейн находиться где-то между Швейцарией и Австрией, кажется.
– Что? Ты какой-то умный с утра.
– Слушай, Кир, ты что звонишь в восемь утра? Денег надо?
– Не-е, Макс. Это.… Вспомнил! О, что я вчера услышал! Знаешь,
– Кто? – от неожиданности Максим выронил из рук смартфон. Тот отомстил потемневшим экраном и полным игнором, и Макс побежал в ванную. Там, почему-то в мыльнице, лежал второй. Он набрал Лаврова.
– Твою мать, Лавров! Как они посмели его взять вообще? Они же знают… знают про нас. Ты уверен? Может, тебе приснилось?
– Так ведь я еще не спал. Точно.
– Все выходные в задницу. Кир, ты щас где? Дома? Давай я приеду – «отметим» это дело.
– О, Макс, конечно, приезжай. Выпивки у меня хватит.
– Не хватит! Я привезу.
***
Илья Комов шел по широкому тротуару, и его помыслы были полны весеннего оптимизма. В этом сезоне он, наконец, попал из молодежного состава футбольного клуба «Лидер» в основу. Паренек чувствовал тренерское доверие, и был полон решимости оправдать его своей виртуозной игрой.
«Скоро машину новую куплю», – мечтательно подумал футболист, заскакивая в троллейбус.
Он стоял возле то и дело открывающейся двери и вдыхал запахи города. Настроение было таким превосходным, что любой, даже самый отвратительный запах мог показаться оригинальной нотой в палитре ароматов.
Она зашла в троллейбус и затмила собой весь мир. В ее глазах затаилась зарождающаяся весна, светлые волосы создавали чарующую ауру вокруг нежного лица…
Вдруг девушка запнулась о скользкую ступеньку и растянулась у ног Ильи. Парень кинулся поднимать прекрасную, но уже не совсем чистую незнакомку с грязного пола.
– Ой, спасибо! – ее глаза смотрели на него задорно и немного смущенно.
– Вы не ушиблись? – произнес Илья, как только обрел дар речи. – Смотрите, вы запачкались.
Уже через пять минут Илья и его новая знакомая Даша, вышедшие на остановке, поместились на ближайшей скамейке и вытирали запачканные джинсы бумажными салфетками.
– Илья, не обращай внимание. То, что я растянулась в троллейбусе – это самое безобидное, что со мной могло произойти! Я то и дело падаю, что-то разбиваю, на меня что-нибудь падает, – Даша заправила за ухо выбившийся локон и застенчиво улыбнулась.
– Тогда давай, Даша, я тебя провожу. Чтобы ты не попала в какую-нибудь передрягу.
Илья шел и краем глаза рассматривал Дашины длинные ресницы, небольшой вздернутый носик.
– А чем ты занимаешься?
– Я
– Ну и как? Тебе нравится?
– Да! Я давно интересуюсь языками. Еще в школе я выучила итальянский.
– Классно, Когда меня пригласят играть в «Милан», я найму тебя переводчиком!
– Как играть?
– Я футболист, профессиональный футболист. А ты разбираешься в футболе?
– Ну… если совсем немного. Скорее нет. Знаю, что там играют одиннадцать человек. И вратарь.
– Нет, десять человек и вратарь!
– А-а, а ты не вратарь?
– Нет, я защитник. Я защищаю вратаря!
За разговорами молодые люди совсем не заметили, как дошли до дома Дарьи.
– Даш, давай я расскажу тебе о футболе в другой раз. Можно я позвоню?
***
Весь мир оплакивал гибель самой сильной
команды Великобритании. Такого удачного
состава игроков у нас никогда не было и дол-
го еще не будет. Большинство из них были сов-
сем юными. За 54 страшных секунды их не стало.
Фрэнк Тейлор, журналист, выживший в
авиакатастрофе.
Луис Линья тихонько отпер дверь своим ключом. Из глубины дома доносились странные, пугающие своей истошностью звуки. Дома должна быть одна жена, Олалья, но голос явно принадлежал не ей. Да и с трудом ЭТО можно назвать голосом.
Луис на цыпочках прошел по коридору, и чуть-чуть высунувшись, так, чтобы не было заметно, заглянул в комнату. Олалья сидела в трудновыполнимой позе на кровати, вокруг стояли зажженные свечи. Однако на романтическую встречу любимого мужа совсем не похоже. Звук также исходил от Олальи:
– А-а-а-у-м-м!
Луис удивленно вытаращил глаза, вытягивая шею вперед, но, не в силах удержаться на одной ноге, шлепнулся перед женой.
– А-а-а! – завизжала уже в другой тональности Олалья и открыла глаза. – О, Господи, это ты?!
– Как мне нравится, когда ты меня так называешь. Милая, что здесь происходит? Что это был за звук? И чем это здесь так пахнет? Воняет просто ужас.
Действительно, комнату заполнял едкий, противный запах.
Олалья посмотрела куда-то вниз и невозмутимо заметила:
– Я-то тут причем? Это у тебя брюки горят.
Луис опустил голову вниз. Брюки медленно тлели и дымились.
– А-а-а! – завопил он точно так же, как минуту назад его жена. – Это все твои свечи!
Затем он, недолго думая, схватил со столика вазу с цветами и выплеснул воду из вазы на тлеющие брюки.
Дым прекратился, но теперь по комнате разнесся совершенно другой запах – преотвратительнейшая вонь тухлой воды. Луис гневно уставился на жену:
– Что у тебя все не как у людей?