114 баллов

Васильева Алиса

О том, что в новостях, за неимением раньше такого понятия, назвали актом устрашения, я услышал примерно через неделю в кабинете Константина. Я в тот вечер задержался почти до девяти и был очень удивлен, когда запыхавшийся сотрудник нашей службы безопасности нашел меня за обходом одного из ангаров и потребовал немедленно бежать к шефу.

Что Константин делает в такое время на работе? Он, будучи человеком семейным, редко задерживался дольше семи. Это потом я узнал, что шеф в тот вечер специально

вернулся.

У него в приемной, несмотря на поздний час, были какие-то незнакомые люди, молчаливые и угрюмые. Стоило мне появиться, как меня сразу отправили в кабинет.

Константин был не один, по правую руку от него сидел сухой высокий мужчина лет сорока с орлиным носом и цепкими глазами. Напряжение ощущалось просто физически.

— Это Эрик Скрам, — представил меня шеф.

Похоже, мне личность его гостя знать не полагалось. Тот кивнул.

— Эрик, десятого февраля, в пятницу, ты во время разбора заброшенного ангара номер семь обнаружил в нем ящик с бутылками. Верно? — спросил Константин, глядя на меня своим тяжелым серым взглядом.

— Да, — подтвердил я. — Я, правда, не помню, какого точно числа это было, но могу проверить.

— Я уже проверил, десятого февраля, — отмахнулся Константин. — Соответственно, в понедельник, тринадцатого февраля, ты сообщил об этом мне, но ящика в ангаре уже не было.

Я кивнул.

— Ты сказал, что в бутылках был алкоголь. Верно?

— Да. Самодельный алкоголь, — снова подтвердил я, гадая, что же тут происходит.

— Почему ты решил, что в бутылках самогон? — спросил Константин.

— Ну, не знаю, — я пожал плечами, — а что еще это могло быть? Бутылки без этикеток, прозрачная жидкость. Но, честно говоря, я не проверял.

Мне впервые пришло в голову, что в бутылках могло быть что угодно — от воды до бытового растворителя, а я, совершенно не разобравшись, бросился обвинять Пика.

— Я не вскрывал бутылки, может, это был и не алкоголь, — честно признался я.

— Маслянистая бесцветная жидкость, бутылки тщательно упакованы? — впервые заговорил гость Константина.

Голос у него оказался скрипучим и неприятным.

— Упакованы они действительно были очень тщательно, — вспомнил я, — полно тряпок было напихано. А вот насчет маслянистости не скажу — я не взбалтывал бутылки.

— Это хорошо. А то взлетели бы вы на воздух всем складом, — мрачно заметил носатый.

— Почему? Что это было? — я посмотрел на Константина.

— Есть серьезные подозрения, что нитроглицерин, — ответил тот.

— Нитроглицерин?

Я помнил из курса химии, что это что-то такое из древних рудных промыслов, что взрывается. У меня вспотели ладони.

— Как такое опасное вещество могло оказаться на нашем складе? Откуда

оно к нам приехало?

— Помниться, ты решил, что ящик принадлежит Пику Чейну. Почему? — и взгляд, и голос Константина стали еще тяжелее.

— Я подумал, что он продает самогон, чтобы заработать денег на печать своих дурацких листовок, — я прикусил язык, вспомнив, что про листовки Константину не говорил, — и Пик как раз выходил в смену в выходные, мог забрать ящик. Но раз это был нитроглицерин, то, может, я и ошибся. Зачем Пику могла понадобиться такая дрянь?

— Несколько часов назад в секторе Б взорвали художественную галерею, там проходило открытие выставки. Как раз при помощи нитроглицерина взорвали. Погибли десятки человек, сотни раненых. Как ты, наверное, понимаешь, все граждане секторов Б и В.

— Погибли? Но кто это сделал? Зачем? — услышанное у меня просто в голове не укладывалось.

— Вероятно, это «Голос» провел акт устрашения, — проскрипел носатый гость.

Нет. Такого просто не может быть. Чтобы кто-то решился убить ни в чем не повинных людей просто так? Ради каких-то там идей? И чего они этим хотят добиться?

— Думаю, очень скоро мы услышим их комментарии, — словно прочитал мои мысли Константин.

Пик? Они думают, это сделал Пик, — дошло до меня. У меня перехватило дыхание. Если это действительно был Чейн, то случившееся — моя вина. Если бы я только обратился в Департамент в пятницу, как и было положено! Десятки людей!

— Сядь! — приказал мне Константин, и я почувствовал, что мои ноги и вправду подгибаются.

Вероятно, и выглядел я хреново. Я послушно опустился на один из гигантских стульев.

— Мне и в голову не приходило, что это могло быть, — пролепетал я.

— Расслабься, ты тут вообще ни при чем. Это не пришло в голову даже мне, хотя думать о таких вещах — моя обязанность, — зло процедил Константин. — В понедельник, когда ты выяснял отношения с Чейном, он подтвердил, что ящик принадлежал ему?

Я задумался. Вроде бы. Но…

— Там были еще ящики с листовками. Может, Пик имел в виду только их? — мне не хотелось верить, что человек, которого я знал, с которым разговаривал, мог такое сделать.

— Значит, в ангаре номер семь в пятницу были еще и ящики с листовками, и к понедельнику они все пропали? — уточнил носатый.

— Да.

Конечно, так выходило, что все ящики принадлежали одному человеку, но мне все равно не хотелось в это верить.

— Ну что ж, ситуация мне в целом понятна, — обратился мужчина к Константину.

— Я не знал, — смотреть на Константина было тяжело.

— И не должен был, и даже не мог догадаться. Это моя зона ответственности и моя вина. Ты понял?