12 невест миллионера
Шрифт:
Роковой звонок раздался в берлоге Афанасия Гонсалеса Журавлева поздно вечером.
Хозяин квартиры полулежа раскинулся на диване, с умеренным удовольствием вспоминая свой первый после долгого перерыва рабочий день и рассеянно глядя в телевизор, где показывали главную новость дня.
Главной новостью в родных широтах Афони был визит Очень Важного Лица с непростой биографией и головокружительными перспективами.
Вышло это Лицо из стройных армейских рядов, какое-то время кочевало по разного рода ключевым постам в регионе, а потом вдруг стремительно
– Ну да, ну да! – дурашливо покивал экрану Афанасий и потянулся к зазвонившему телефону.
– Господин Журавлев, Афанасий Андреевич?
Голос в трубке был теплым и крепким, как бицепс хорошо размявшегося боксера.
– Ну да! – по инерции брякнул Афоня и, почувствовав неладное, выжидательно затих.
– С вами хотят поговорить. Это важно. Вы готовы?
– Всегда готов!
Встревоженный Афанасий приглушил звук телевизора.
– Как, как? Журавлев? – с грозным весельем произнес в трубке голос, знакомый всем-всем в крае и уже очень многим в стране. – Ну, молодец, Журавлев! Умыл международный олимпийский комитет! А они думали, их драконовские порядки по всему свету работать будут? Ан нет, наш русский Левша на выдумку горазд!
В трубке ружейной дробью рассыпался сухой отрывистый смех, после которого одинаково уместны были бы и монаршее одобрение, и суровый приговор.
Афоня похолодел и автоматическим движением потянул на себя плед, который поехал по дивану рывками с подскоками, потому что на нем с большим удобством расположился кот.
– Мя! – недовольно вякнул черный Пиар.
– Цыц! – сусликом свистнул Афанасий и вовсе обмер, испугавшись, что Очень Важное Лицо примет его хамскую реплику на свой счет.
Но голос в трубке вновь стал неузнаваемым и обманчиво мягким, как боксерская перчатка.
– Слышали, Афанасий Андреевич? Нам с вами нужно поговорить. Откройте дверь.
– Какую дверь?
– Ну, какую? Металлическую, с усиленным косяком и стальными упорами, на двух замках, внутренних, обыкновенных, с телескопическим глазком и, я так думаю, с запорными механизмами типа «засов» и «цепочка» с внутренней стороны, – с поразительной добросовестностью ответил на риторический вопрос сногсшибательный голос в трубке.
– Все, Пиар, суши сухари, – пробормотал Афанасий и побрел на выход с вещами: в виде пледа в одной руке и телефонной трубки – в другой.
Обладателем впечатляющего голоса оказался невысокий немолодой мужчина незапоминающейся внешности, представившийся Иваном Ивановичем.
Рослый Афоня поверх его макушки стрельнул взглядом сначала вверх, а потом и вниз по лестнице. Он ожидал, что на перилах гроздьями будут висеть добры молодцы с автоматами, в оконном проеме скукожится пулеметчик, и еще кто-нибудь, столь же хорошо вооруженный, эдакой кукушечкой высунется
Однако невзрачный джентльмен высился на придверном коврике в одиночестве, как цапля посреди болота.
– Вы ко мне? – в тему квакнул Афоня.
– Здравствуйте, Афанасий Андреевич! – приятно улыбнулся Иван Иванович и тоже заквакал: – К вам, к вам, к кому же еще! Позволите?
В отсутствие автоматчиков и пулеметчиков, по идее, можно было бы попробовать и не позволить… Но Журавлев не рискнул так поступить.
Он пропустил незваного гостя в прихожую, жестом пригласил его не останавливаться на полпути, «приземлил» в мягкое кресло и уж тут не выдержал и спросил:
– А где же Он?
Как будто действительно ждал к себе с визитом Важное Лицо.
– Он у меня тут, – ответил Иван Иванович, опуская руку в брючный карман.
Афоня поднял брови. Журавлев знал, что Он невелик ростом, но не настолько же!
– Ну, Афанасий Андреевич! – Невзрачный тип бархатисто хохотнул и разжал кулак с миниатюрным диктофоном: – Вы же не думали, что Сам прибудет к вам лично? Вы слышали запись его голоса – фрагмент приватной встречи с представителем МОК в кулуарах хорошо известного вам сочинского клуба с названием на букву «О».
– Неужели?! Вы имеете в виду? – Афанасий порозовел от волнения и удовольствия. – О!
– Есть такая буква, – пошутил гость и свободно откинулся на спинку кресла.
Сочинский клуб на вышеупомянутую букву трудами самого Афанасия Гонсалеса Журавлева был известен очень и очень многим.
Вначале он получил печальную известность в оргкомитете предстоящих зимних Олимпийских игр, куда владельцы нового развлекательного комплекса раз за разом безрезультатно обращались с просьбами разрешить их перспективному детищу называться как-нибудь так, знаете ли… По-олимпийски!
Являясь начинающими акулами шоу-бизнеса, в некоторых вещах эти самые клубовладельцы были людьми поразительно простодушными, и тот факт, что олимпийский комитет законодательно закрепил за собою единоличное право использовать слова «олимпиада», «олимпийский», «Сочи-2014» и тому подобное в любых сочетаниях, поначалу не показался им заслуживающим внимания. Однако компромисс с названием найти не удавалось, переговоры зашли в тупик, и тогда наступил звездный час рекламного агентства «Фигня Продакшн» и лично Афанасия Гонсалеса Журавлева.
Афоня разрулил ситуацию на раз.
Название, предложенное им, было неприличным и великолепным: ночной клуб – прости, Господи! – «Олимписьки»!
Шоу-бизнес аплодировал стоя. Оргкомитет скрежетал зубами, но был бессилен. Никакая символика игр в новом заведении не использовалась, в оформлении интерьеров присутствовали только полуобнаженные красавицы из пантеона древнегреческих богов, а географическое название «Олимп» в свое время не сумел запатентовать даже МОК.
При этом на слух неприличное название звучало безупречно респектабельно, и еще не было случая, чтобы от появления в сочинском клубе «Олимписьки» отказалась хоть одна ВИП-персона!