12 ульев, или Легенда о Тампуке
Шрифт:
— Сестра! — заорал Владимир Сергеевич что было сил, но никто не отозвался.
В неудобной позе быстро затекала рука. Теньков продолжал лежать, предпочитая не уточнять, во что вляпался. На это не осталось сил. Жизнь по частям уходила из него. Паук медленно умирал. Врачи говорили — от рака. Само это слово вызывало не лучшие ассоциации. А рак в прямой кишке мог и вовсе подорвать авторитет, заработанный потом и кровью. Причем чужой и немалой.
— Сестра! — снова завопил Владимир Сергеевич, но и в этот раз на крик никто не откликнулся.
Он закрыл
И тут пахан понял, что может купить для всех билеты на небесный экспресс! Не зря же он держал общак. И отдавать не собирался. Потому что некому. Воров в ближайшем окружении не осталось. Он был последним. Его преемники принадлежали чужому миру. Завещать деньги братвы «спортсмену», а тем более «бухгалтеру» было «в падлу». Неуемная бодрость и здоровая агрессивность Бая вызывала ту же ненависть, что и холеная самодостаточность Мозга.
— Подогнал петухов к орлу (Допустил пассивных гомосексуалистов к сердцу.), — простонал Паук. — Только кони двину, они бухнут в кайф и дернут хип хамрить, суки! (Не успею я умереть, как они напьются алкоголя и сразу поедут совершать половые акты с молодыми девушками легкого поведения. Изменники!)
Он пошевелился, и боль в посадочном месте снова напомнила о себе. Сразу вспомнилась причина всех его бед: негр из аэропорта со своим поганым амулетом. Его шаманский вопль и внезапно открывшееся кровотечение... Теньков тряхнул головой, отгоняя наваждение. «По понятиям» он просто обязан был поделиться неприятностями с окружающими.
— Откинуться с гарниром в одну харю? (Умирать в испражнениях и одиночестве?) Вот вам! — Он, наконец, вытащил из судна перепачканную в дерьме руку и показал кукиш в сторону двери. Брызги испражнений полетели в направлении невидимых врагов. — Прицепом пойдете!
Решение пришло мгновенно — все встало на свои места, оформившись в простой до гениальности план уничтожения врагов.
— Сестра! — закричал он в третий раз во всю глотку.
На этот раз в коридоре раздался стук каблучков и топот охранников. Когда дверь в палату открылась, Паук уже взял себя в руки.
— Еще раз оставишь парашу, заставлю вылакать прямо из миски, — тихо произнес он, холодно глядя в глаза испуганной медсестре. Затем повернул голову к охранникам:
— Бая и Мозга ко мне к семи часам. Свободны, быки.
Бая разыскали в спортивном зале. Он помчался в больницу, пряча на ходу пистолет в карман тренировочных брюк. Теперь почти килограмм
Вид все еще живого пахана и пантомима Мозга резко испортили Андрею Яковлевичу настроение.
— Ты чё руками водишь, умник?! — Бай поправил штаны, и ручка пистолета невзначай высунулась из кармана. — Ты чё башкой трясешь? А?
Он сделал шаг в сторону Мозга. Тот чуть повернул голову. С выражением глубокого презрения Кнабаух оглядел соперника и тихо произнес, почти прошипел:
— Вы бы хоть с хозяином поздоровались... спортсмен.
Тот остановился, решая, что делать. С одной стороны, не хотелось слушать эту гниду. С другой — не поздороваться с шефом — тоже вроде «западло». Решение рождалось полминуты.
— Здравствуйте, — наконец буркнул Бай и тут же снова понес:
— А ты чё башкой трясешь?! Я не понял?
— Когда, позвольте спросить, вы, разрядник, вообще что-нибудь понимали? — невозмутимо отозвался Кнабаух.
И в этот момент Паук поднял руку. В комнате мгновенно воцарилась тишина. Такая, в какой и подобает решаться судьбе больших денег. Преемники замерли у кровати умирающего шефа — внешне разительно несхожие, но одинаково сильные и опасные. Как крокодил и змея. В случае смерти хозяина оба имели равные права на его место. Пахан в последний раз прикинул, как половчее прихватить их с собой. А заодно и негра, чтобы не шаманил где попало.
Ход жутковатых мыслей прервало выпавшее, наконец, из штанов Бая оружие. С неприятным треском, пистолет «Макарова» ударился о кафельную плитку, подпрыгнул, еще раз стукнулся о пол и замер, уставившись стволом на Паука.
«Скоро мне конец», — расценил знамение Паук.
«Скоро ему конец», — внутренне позлорадствовал Бурков.
«Скоро нам всем конец», — зябко передернул плечами Кнабаух.
— От вас кусочек отломился, — сказал Мозг, изображая удивление. — Вы, разрядник, прямо Железный Дровосек какой-то.
— Кто гомосек?! — Бай быстро присел и поднял оружие. — Ты меня не провоцируй, мозготрах. Папа, он меня провоцирует? — Пистолет мешал, и бандит перекладывал его из одной руки в другую, перекрывая ходом ствола почти всю палату.
— Зашхерь волыну (Убери оружие!), урод! — неожиданно громко рявкнул больной пахан.
Все вздрогнули, а Бай от неожиданности снова выронил «Макарова».
— Ну, сука! — он снова присел, хватая оружие, но его остановил жесткий голос Паука.
— Амбец! Не мацай дуру! Присохни в позе и секи сюда! (Хватит! Не трогай пистолет! Замри и слушай меня.)