13 диалогов о психологии
Шрифт:
ческими концепциями, ведет к излечению, а теория — бесполезный плод досужего ума,
желающего все на свете объяснить” [3, с. 10-11].
С: Абсолютно так, как и я думаю.
А.: Более того, то, что ты называешь “практикой”, сыграло чрезвычайную роль в становлении психологии как науки. Ты, наверное, уже знаешь, что психология как наука имеет длинную предысторию и короткую историю. Долгое время она развивалась в русле, главным образом, философии, и поэтому ее положения носили во многом умозрительный характер. Но во второй половине XIX века возникают первые лаборатории экспериментальной психологии, которые пытаются эмпирическим путем выявить закономерности того, что мы называем психической реальностью… Самое интересное то, что фактически все лаборатории экспериментальной психологии были открыты “практиками”, то есть людьми, решавшими, прежде всего, практические задачи: психиатрические, педагогические, военные… Правда, самую первую лабораторию при Лейпцигском университете открыл “теоретик”, по твоей классификации, крупнейший немецкий психолог и философ Вильгельм Вундт в 1879 году, но наш известный психиатр
Тезис: теория - “артефакт” психотерапии 27
А.: Он вообще был интересным человеком. Рассказывают что, прекрасно владея иностранными языками, он не напечатал в иностранных журналах ни одной из своих работ, кроме докладов на международных конференциях. Он считал это унизительным для русской науки и говорил при этом, что русские работы должны печататься на русском языке: пусть “иностранная публика” изучает русский язык и читает наши работы в подлиннике (См. [6, с. X]).
С: Да, в наше время все наоборот: отечественные работы никто не читает, да и не будет читать, потому что они все за 70 лет были жутко заидеологизированы, да и сплошь “теоретические”, зато на Западе за это время вышло столько практических работ… А.: Не будем пока говорить о нашей психологии, даио западной тоже — ты их еще не знаешь… Но мы отвлеклись. Да, действительно, психиатры сыграли большую роль в нашей психологии, и очень часто благодаря именно практической их работе в психологии появлялись новые теории. Так, наши известные психиатры Сергей Сергеевич Корсаков, Петр Борисович Ганнушкин, Виктор Хрисанфович Кандинский разработали учение о психопатиях, или патологических характерах, которое вошло в золотой фонд психологической науки. И это учение опиралось именно на практический анализ конкретных психиатрических случаев… То же можно было бы сказать о других прикладных направлениях в психологии: судебной, юридической психологии, педагогической, военной и так далее.
С: Вот видишь, значит, практическая психология неизмеримо важнее теоретической! А.: Не спеши, не все так однозначно. Были и совершенно противоположные мнения. Прислушаемся, например, к одному происходившему в действительности спору между представителями близкой к твоей точки зрения и ее противниками… Дело происходило в первые годы XX века, когда в нашей стране начинает бурно развиваться педагогическая психология. Одним из видных представителей этого направления был известный ученый Александр Петрович Нечаев. Он в эти годы резко выступал против умозрительной психологии, говоря, что нужно “спустить психологию с небес на землю”, заставить ее служить педагогической практике, что вся прошлая педагогика — пустословие и голосло-вие, что необходима, прежде всего, точная регистрация фак-
28 Диалог 1. Нет ничего практичнее, чем хорошая теория
тов и математическая обработка результатов. С целью “приближения педагогики к жизни”
Нечаев начинает организацию при школах психолого-педагогических кабинетов, вооружает
учителя простейшими тестами и аппаратурой для проведения диагностических исследований
с целью последующего использования их результатов в обучении школьников…
С: Прямо-таки психологическая служба в школе! Надо же, оказывается, и тогда были люди,
которые этим занимались…
А.: Но деятельность Нечаева вызвала и отрицательные отзывы…
С: Верно, какие-нибудь ретрограды в педагогике… Помнишь, как один из персонажей
“Педагогической поэмы” Антона Семеновича Макаренко — профессор педагогики — не
может справиться со своим ребенком и приводит его в колонию? Наверное, и те ничего не
умели на практике и только теории и изобретали…
Антитезис: теория предшествует практике и эксперименту
А.: Давай все же послушаем доводы и противоположной стороны. Одним из противников “легковесных” экспериментов Нечаева был известный в свое время психолог и философ Георгий Иванович Челпанов, который, как ни парадоксально, вошел в историю психологии как основатель первого в нашей стране института экспериментальной психологии ВІ912 году при Московском университете… Кстати, мы с тобой затронули теперь тему столь же сложную: соотношение между собой не теоретических и практических исследований, а практических и экспериментальных… А теперь послушаем Челпанова. Г.И. Челпанов: Постановке всякого эксперимента всегда предшествует постановка проблемы, теории. Если бы у нас предварительно не существовали какие-либо теории, то у нас не могло быть оснований произвести этот, а не другой какой-либо эксперимент. Поэтому без теоретической части психологии так называемая экспериментальная психология превратилась бы в бессмысленное собирание фактов, ни для чего
Антитезис: теория предшествует практике и эксперименту 29
не
А.: А вот что говорил другой известный в свое время философ Густав Густавович Шпет. Г.Г. Шпет: Всегда вопросы сперва ставились философской мыслью, а затем уже подвергались экспериментальной разработке. Того, что сделала экспериментальная психология и педагогика, достаточно для разрушения старых основ педагогики, но не достаточно для создания новых. Для созидательной работы необходимы работа теоретической мысли, постановка социальных идеалов и этические основы. Теоретическая работа облегчает работу экспериментальным исследованиям, являясь их предпосылкой. Разделение труда — необходимо; оно и существует, но нужно, чтобы практические работы объединялись под теоретическим флагом; иначе может получиться только малоценное собирание материала [7, с. 52].
А.: Наконец, вот отрывок из рецензии на первую книгу Нечаева известнейшего в свое время литературоведа Юлия Исаевича Айхенвальда.
Ю.И. Айхенвальд: Все же существенное, что дает эксперимент, неинтересно, потому что все это можно было бы предвидеть, все это не ново и знакомо каждому педагогу очень давно, хоть инев оболочке цифр, диаграмм и чертежей… Говоря о разных психических явлениях, автор …не описы-
30 Диалог 1. Нет ничего практичнее, чем хорошая теория
вает их, не определяет точно, что он понимает под тем или иным психическим феноменом:
он называет разные душевные состояния, перечисляет их, переводит их на язык цифр, но не
вникает в их природу. Статистика в его книге оттесняет психологию… [8, с. 406, 408].
А.: Имеются в виду, конечно, эксперименты Нечаева, а не вообще эксперименты…
С: Для меня это столь же голословные утверждения… Приведи какой-нибудь пример, когда
именно теория способствовала решению практической задачи…
А.: Не будем забегать вперед. Тогда психология действительно находилась на той стадии развития, когда существующие теории были весьма оторваны от жизни конкретного человека. Послушай свидетельства современников тех событий, горячих защитников практических исследований, например Александра Николаевича Бернштейна. А.Н. Бернштейн: Философия стоит в стороне от жизни и строит свои самодовлеющие теории, предлагая нам только их экспериментальное подтверждение или проверку; но философы не видят детей, не видят они душевнобольных; не накапливают они тех впечатлений, которые есть у нас, не встают у них и наши живые запросы. У нас, врачей, и у вас, педагогов, запросы зарождаются, подсказанные не философскими проблемами, а самой жизнью, — и если вы будете ждать, пока в этом направлении со своими указаниями и предписаниями придет философия, то ничего вы в своей практике не сделаете. Взгляните на то, что делается, например, в области той же медицинской науки; разработка теоретических вопросов — экспериментальная ли, критическая ли — в клини-‘ ках, институтах, лабораториях идет своим путем, подсказанным злобами дня. А наряду с этим практические врачи производят свою повседневную работу не как экспериментаторы, разрабатывающие и создающие науку, а как лечите-ли, призванные приносить конкретную пользу больным. Всем известно, что врач и при исследовании, и при лечении больного производит своего рода эксперименты,… которые находят свое оправдание в той пользе, которую они приносят определенному больному лицу. Скажу более: наше обширное отечество не имеет возможности во всех своих пределах снабжать население услугами врачей, у нас царит так называемый фельдшеризм, и медицина находится в руках лиц, не получивших высшего образования. И вот за неимением академических работников лечебные эксперименты приходится доверять фельдшерам и довольствоваться услугами этих скромных работников, заботясь не столько об интересах науки, сколько о нуждах населения, требующего врачебной помощи. Mutatis mutandis то же относится и к школе, и вот почему мне больно, когда эту скромную практическую работу, не претендующую на научную ценность, а преследующую узко утилитарные цели, презрительно называют “экспериментальным хламом” [7, с. 86-87]. С: Это просто-таки мои мысли! Вот и сейчас нам нужны не теории, а как можно больше практических приемов лечения неврозов нашего времени. А нам на лекциях читают про определения предмета психологии, как будто это может помочь разобраться в душе безработного или пациента клиники неврозов!
А.: Ипо этому поводу у меня есть в запасе высказывания, которые погреют твою душу. Вот что, например, говорил известный русский психолог Николай Николаевич Лан-ге по поводу обучения студентов психологии на рубеже XIX и XX веков.
Н.Н. Ланге: Изучение психологии лишь теоретическое приносит весьма слабые результаты. Без психологических семинарий и лабораторий слушатели выносят зачастую из аудиторий только знание слов и схем, точно дело идет не о явлениях их собственной души, а о психике каких-нибудь нам неизвестных жителей планеты Марса [4, с. 573].