13-й отдел НКВД. Книга 2

Барчук Павел

– Willst du ein Schwein sprechen? / перев. Будешь говорить, свинья? /– Снова «загавкал» немецкий офицер.

Я, конечно, в их знаках отличия не разбираюсь, но уж точно он не был рядовым.

– Вот ты дебил. В душе понятия не имею, что от меня хочешь. Не знаю немецкого. Понял? Ферштейн? – Язык ворочался с трудом из-за сломанной челюсти, слова еле – еле получалось произносить.

– Он не дебил. – Раздался вдруг из угла помещения, где мы находились, приятный женский голос. – Он позаботился о переводчике. Но ты был без сознания. Мало ли, вдруг знаешь немецкий.

Всё-таки язык Гёте последние годы стоял в обязательной школьной программе для всех. Поэтому начал задавать вопросы сам.

Я осторожно повернул голову. Действительно. Женщина. Форма на ней тоже немецкая, только вместо штанов – юбка. Красивая девка. Не симпатичная, не приятная. Именно красивая. Глаза – зеленые, шаловливые. Профиль тонкий, аристократический. Брови… как там в книжках писали раньше… соболиные, но при этом, смотрятся, будто их только что мастер обработал. В общем, дамочку эту, встреться мы в моем настоящем, точно мимо не пропустил бы. Да ещё взгляд такой, уверенный. Слегка даже насмешливый. Женщины, подобные ей, знают себе цену и общение с ними всегда крайне занимательный процесс.

– Тебя зовут Иван. Верно? – Красотка оторвалась от стены, которую подпирала, и подошла ближе ко мне. Немец чуть отодвинулся, вопросительно глядя на переводчицу. Уже очевидно, это и есть ее назначение. Служить способом общения между мной и фрицем.

– Может и так. Где мы? – Да ешкин ты кот. Как же тяжело говорить.

– Нет, неправильно понимаешь ситуацию. Вопросы здесь задаю я. Вернее он. – Девка кивнула в сторону фрица.

Если бы не состояние, засмеялся бы, ей-богу. От этой дебильной фразы.

Честно говоря, будучи ещё не в метовке, особенно во время первой командировки, думал, как поступлю, если возникнет угроза оказаться в руках врага. Естественно, осмыслял подобный вариант. Допросы, пытки, что там ещё. Нет. Точно тогда решил, не допущу. Лучше сразу, на месте. Потому как, по мне, надо иметь сумасшедшую уверенность в себе и своих силах, чтоб думать, будто все выдержишь. Я вот никогда не был в этом уверен. Поэтому, чем рисковать крепостью духа, большой вопрос, есть ли он, гораздо разумнее сразу, как говорится, использовать ту самую гранату. Может, это разновидность трусости. Не знаю. Но героического в том, чтоб попасть к врагу, а потом, к примеру, пройти, сцепив зубы, сквозь пытки, тоже не вижу. По мне, наоборот, лучше сделать все, что в твоих силах, но не сдаться.

А вот теперь, выпал шанс, которого я совсем не хотел и не искал. Проверить, есть ли оно во мне, это мужество и эта крепость духа. Просто самое смешное, а даже в этой ситуации, реально есть смешное, при всем желании, если все-таки сломаюсь, чего бы сильно не хотелось, мне и сказать то нечего. Я ж не знаю ни черта.

От этой мысли засмеялся вслух. Правда. Ну, как засмеялся, издал звуки похожие на карканье недобитого ворона. Черт. Какая же тварь все таки, сломала челюсть? Бабуля или фашисты успели. Так вроде с момента после удара Никаноровны, как вырубился там, в лесу, в себя не приходил. Бессознательное тело, что ли, лупили? Но глаз, опять же, затек. Вижу плохо.

– Повторяю,

тебя зовут Иван? – Красотка слегка наклонилась ближе, внимательно разглядывая мою разбитую рожу.

– Ну, Иван. Да.

– Ты ехал с определенной целью. При тебе был пакет… – Продолжить расспросы она не успела, я перебил дамочку совершенно беспардонным образом.

– Пакет, это ладно. Хрен с ним, с пакетом. При мне ещё были две особы. Вот за них хотелось бы знать. Не видали случайно? Сильно хочется одной из них сломать, к примеру, нос.

Переводчица усмехнулась.

– Ты очень неправильно себя ведёшь, Иван.

– Слушай, сложно что ли ответить? Бабы мои где? Кстати, улыбка у тебя, закачаешься. При других обстоятельствах, обязательно тебя бы соблазнил своей неземной красотой и непомерным обаянием. Его просто сейчас не сильно заметно. Обаяние. Но поверь, парень я – просто огонь. – Черт. Похоже снова включилась азартная дурь. Как всегда, если полная задница, так она срабатывает неизменно.

Фриц, которому, видимо, надоело быть исключенным из нашей беседы, что-то снова загавкал на немецком. Девка повернулась к нему, ответила, кстати, без особого почитания в голосе, а затем опять обратила внимание на меня.

– Хорошо. Я так понимаю, ты интересуешься Долгоруковыми. Княгиня и ее внучка сейчас находятся в гостях у генерала Фон Бока. Сведения, которыми они обладают, интересны немецкому командованию. Впрочем, как и их родословная. Предполагаю, ты хотел бы услышать что-то другое. Они же… как это у вас говорят… – Красотка буквально секунду думала, подбирая слова, – обвели тебя вокруг пальца. Да? Ох, ты и не знал, кого взял в попутчики? Женщины не представились. Так ведь? Рассказали печальную историю. Просили помощи. Ты, не смотря на важное поручение, пожалел старушку и девушку. А они тебе такой подарок преподнесли.

Слушал переводчицу в полуха. Главная информация получена. И Наталья Никаноровна, и Лиза живы – здоровы. Они добрались до цели. То, что эта дамочка мне сейчас прививает, похоже, история, рассказанная бабулей. Или Лизонькой. Не знаю. Скорее всего, все же бабка – демон за главную. Она настолько ушлая и хитрожопая, повернет все, как ей надо. Наивные фрицы. Не знают, кого приютили. Хорошо. Выберемся, обязательно расспрошу, как Никаноровна провернула все это. Меня вырубила, ладно. Вести машину самим много ума не надо. Но вот каким образом через линию боёв проскочила. Это, да. Это интересно.

– Иван, ты можешь избавить себя от неудобного положения. – Переводчица говорила с практически незаметным, очень лёгким акцентом. Обратил внимание только сейчас. После того, как она вспомнила поговорку. «У нас так говорят». Не у них. То есть, девка то не русская.

– Отличная идея. Только неудобное положение, это если поссать пошел, а штаны снять забыл. Я бы всю ситуацию, которая сейчас происходит, назвал совсем иначе.

Неожиданно Фриц, стоявший до этого спокойно, вдруг подскочил и наотмашь ударил меня по лицу. В глазах заискрило звёздами. С нижней губы потянулась слюна вперемешку с кровью. Но даже сплюнуть ее не мог.