1519-2019. 500 лет. Из прошлого в будущее. 16 очерков о выдающихся мореплавателях, писателях, ученых и изобретателях. Сборник

Залесский Владимир Владимирович

Сложно сказать, в чем именно стеснил Н. П. Резанов И. Ф. Крузенштерна (но все же указания человека, не имевшего морского опыта и морской интуиции, не могли не быть стеснительными).

Естественно, указания человека, не имевшего морского опыта, не понимавшего важности специальных знаний и мореходной интуиции, не могли не быть опасными. В этом смысле И. Ф. Крузенштерн боролся за свободу действий командира, за безопасное и успешное плавание.

Но к этим общепонятным соображениям можно добавить еще такие размышления.

Что было бы, если

бы экспедиция возвратилась в составе двух судов и с Н. П. Резановым на борту одного из них?

Какое бы наименование она получила? Кругосветная экспедиция Резанова? Резанова Крузенштерна? Резанова Крузенштерна Лисянского?

Гиперболизируя и фантазируя, можно сказать, что на кону стояло место в истории.

Итак, игра шла за немаловажные вещи:

(1) За безопасность плавания,

(2) За успешность плавания (не посольской миссии и не компанейской - хозяйственной - миссии), а именно за успех кругосветного плавания и научно познавательной миссии.

(3) За место в истории.

Сфинкс таинственно усмехнулся: "Играйте! Ваши фигуры - это ваши успехи. Побеждайте!"

Энергия соревновательности и создание успеха

Разумеется, полицентричность создает специфическую психологическую ситуацию.

Пересказывать в данном очерке всю информацию, которая излагается в источниках относительно взаимоотношений И. Ф. Крузенштерна и Н. П. Резанова, не целесообразно.

Отметим лишь кульминационные моменты.

Любопытно, что одной из кульминаций конфликт достиг после выхода в Тихий океан, прохождения значительной дистанции в Тихом океане, но до прибытия на Камчатку (и в Японию), и до начала раздельных плаваний "Надежды" (к Японии и Камчатке) и "Невы" (к Аляске).

К этому моменту ("Надежда" и "Нева" были в районе Гавайских островов) стали ясны (1) квалификация капитанов, (2) реальные перспективы успеха кругосветного плавания.

Что касается посла Н. П. Резанова, то он был еще "вещью в себе", ни на какие достижения или успехи он еще сослаться не мог.

И. Ф. Крузенштерн использовал высказанное Н. П. Резановым по отношению к нему (Крузенштерну) слово "ребячитесь" для организации коллективного разбирательства (с участием Лисянского и представителей офицерского состава "Надежды" и "Невы").

" - Хозяйственные дела напрочь не ваша компетенция, приказчики променивают компанейские предметы.
– Резанов слегка усмехнулся.
– Думается, это для вас не солидно и полно вам ребячиться.

Крузенштерн оторопело уставился на Резанова, лицо его стало пунцовым, и он вскрикнул:

– Как вы смеете мне говорить, что я ребячусь?!" [Фирсов И. И.].

Из источников следует, что Ю. Ф. Лисянский поддержал И. Ф. Крузенштерна.

И. Ф. Крузенштерн обостряет ситуацию до предела в момент коллективного разбирательства слова "ребячитесь". В конфликт вовлекается Ю. Ф. Лисянский. Резанов предъявляет документ, подписанный лично императором Александром I. Ю. Ф. Лисянский в запале

произносит неуместные слова: что император это не писал, а только подписал.

"- Это кто писал?
– спросил Лисянский, глядя на Резанова в упор.

(...)

– Да писал то кто?
– повторил Лисянский.

(...)

– Вот то то и есть!
– сказал Лисянский иронически.
– Мы хотим знать, кто писал, а подписать... он все подпишет. Нам это известно..." [Штейнберг Е. Л.].

Вроде бы, Н. П. Резанов - получив такую возможность - официально известил Петербург о словах Ю. Ф. Лисянского.

Формально Н. П. Резанов прав, заявляя о своих полномочиях, эту правоту признают все. Но существует психологическая инерция: офицеры имеют опыт морской службы, а на корабле принято единоначалие, руководит кораблем капитан единолично.

Н. П. Резанов или не имеет права сместить капитана (такая перспектива возникает лишь после прибытия "Надежды" на Камчатку), или не имеет на это решимости, или просто не умеет этого сделать (он человек не флотский). Офицерский состав подобран лично Крузенштерном, некоторые члены экипажа являются его (Крузенштерна) родственниками. Крузенштерн справедливо объявляет офицерскому составу, что он - командир корабля, и что он берет всю ответственность за конфликт с Н. П. Резановым на себя. Императорский документ о полномочиях Резанова оглашен, он (императорский документ) формально признан, но в положении Н. П. Резанова это мало что меняет, он продолжает плавание в изоляции.

Психологическое давление оказалось настолько сильным, что дальнейший путь (до Камчатки) Н. П. Резанов проделал, самоизолировавшись, в своей каюте.

"Объяснение состоялось, но облегчения оно не принесло. Резанов не выходил из своей каюты до самого Петропавловска" [Фирсов И. И.].

Тем не менее, после этого конфликта происходят не очень заметные, но крайне важные изменения в положении и в настроениях И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского.

Е. Л. Штейнберг художественно - но предельно реалистично - домысливает слова Крузенштерна и Лисянского:

"Все это я беру на себя, - сказал Крузенштерн...
– ...пройдя треть пути, должны мы его со славой закончить... что бы ни случилось и на какие бы жертвы не пришлось пойти!

Лисянский возвратился на "Неву" в мрачном настроении. (...)

– Да! Сказал вслух офицер.
– Крузенштерн прав: путешествие нужно закончить со славой... чтобы ни случилось!" [Штейнберг Е. Л.].

Еще утром Ю. Ф. Лисянский был лицом, относительно не вовлеченным в конфликт Крузенштерна с Резановым. Но, высказав неосторожные слова об императоре в волнующей атмосфере коллективного разбирательства, организованного И. Ф. Крузенштерном, он (Лисянский) должен напрячь все силы для своего рода реабилитации, "на какие бы жертвы не пришлось пойти", "что бы ни случилось". Запущенный механизм троецентрия сработал: у Ю. Ф. Лисянского не оставалось иного выхода кроме очевидного, отчетливого и бесспорного успеха.