1632
Шрифт:
Она опять улыбнулась:
– И конечно же, я должна выполнять его любые повеления.
***
Наконец-то, на лице Джулии проступили эмоции. Она слегка покраснела от смущения, услышав несущееся снизу восхваления с густым германским акцентом. Затем покраснела вконец. Американские солдаты уже поднимались на хребет, тоже скандируя:
– Джу-ли-я! Джу-ли-я!
Фрэнку удалось одновременно и вздохнуть и улыбнуться.
– Ну что, племянница? Что ты чувствуешь, когда приветствуют тебя, а не ты возглавляешь приветствия?
– Отлично себя
– Ох, черт возьми, - проворчала она.
– Этого я и боялась. Чип снова дуется.
Фрэнк посмотрел в ту сторону.
– В этом деле он хорош. Я давно заметил.
Джулия бросила на него подозрительный взгляд:
– Ты что, критикуешь моего парня, дядя Фрэнк?
– Я? Упаси меня Боже! У меня слишком много здравого смысла, чтобы указывать барышням, с каким мужчиной ей следует водиться.
Подозрительность сменилась озорной быстрой ухмылкой.
– Да в задницу божьи указания.
Джулия вздохнула.
– Черт, я начинаю думать, что ничего не понимаю. Возможно, я слишком мало знаю Чипа. Да он и слишком молод для меня. Совсем еще незрелый. Как ты считаешь, а, дядя Фрэнк?
– Не мне об этом говорить, - был ответ.
– Не мне.
– Упаси Бог, - согласилась Джулия.
– Упаси Бог.
***
Когда муж Гретхен вернулся в Йену, во главе торжествующей американской армии, на своем мотоцикле вместе со своими друзьями, он вовсе не требовал полного расследования обстоятельств смерти Макса Юнгерса от рук своей жены.
Вовсе нет. Он всего лишь потребовал, чтобы виноватая часть Йены была превращена в руины. И предлагал сделать это сам, насколько мог интерпретировать его рычание начальник стражи. И его друзья, по-видимому, поддерживали его в этом.
Так же заявили американцы ехавшие в этих удивительных БТР. Так же заявили и американцы, марширующие вместе с тысячами захваченных пленных и их обозниками.
Так же заявили и шотландские кавалеристы - с тем лишь единственным дополнением, что лучше будет выглядеть вся Йена в виде груды камней и обугленных бревен.
Ни у начальника стражи, ни у нотаблей города, поспешно собравшихся к этому моменту, не было трудностей при понимании слов шотландцев. Акцент шотландцев был тяжел, но в целом, их знание германского языка было превосходным. И даже небольшое непонимание, возможное возникнуть, было немедленно устранено германским контингентом американской армии, добавившим свои веселые рекомендации. Большинство из которых были связаны со столь ужасными подробностями, что только закаленные в грабежах наемники могли произнести такое вслух.
К счастью, Danke Gott– благодаря богу! Командир американцев был менее кровожадным и вспыльчивым человеком. Слегка.
– Плохо, - бормотал Майк сердито.
– Очень плохо!
– Он посмотрел на толпу испуганных нотаблей.
– Одна из наших женщин подверглась насильственному приставанию за всего лишь несколько часов пребывания в этом городе? И всего лишь при посещении старых друзей и дальних родственников?
Он прорычал.
– Очень
Генрих перевел. Небольшое море голов, кивая, радостно встретили последнюю фразу. Майк добавил сквозь зубы, буркнув Генриху: - Переводить точно!
Затем, нотаблям: - Этот негодяй, по имени Юнгерс - у него есть друзья? Сообщники?
Нотабли торопливо предложили жертвенных ягнят. Были названы имена. Упомянуты лица.
Таверна особо сомнительной репутации была подробно описана, включая ее точное местонахождение,. Озвучены предложения помощи в ее локализации, точно изображен путь, по которому и прогрохотал затем БТР по узким улицам в сопровождении около сотни американских солдат. Огромный, и до зубов вооруженный муж, остался, в окружении нескольких сотен одинаково свирепого вида друзей и товарищей. К счастью отцов города, он, оказался занят утешением своей робкой, дрожащей и ужасно расстроенной жены. Так, по крайней мере, нотабли истолковали пожатие плеч и вздымающуюся грудь молодой красивой женщины. А широкая улыбка мужа, конечно, была не больше, чем попыткой успокоить нервы жены.
К тому времени, как БТР достиг пункта назначения, таверна уже давно опустела. Там не осталось даже ее владельца.
Что ж, те сделали мудрый выбор. Американцы в БТР продемонстрировали прекрасное действие огневой мощи. Большая толпа граждан Йены, наблюдавшая за всем происходившим, была впечатлена. И пополнила свое военное образование. Гнусная репутация таверны был заслуженной. Так что невероятно быстрый ружейный огонь, которые выбил все окна и покрыл выбинами мягкий камень стен, был встречен бурными одобрительными возгласами. Мина 'клеймор', выпущенная с лобовой брони БТР и разнесшая тяжелую деревянную дверь в щепки, вообще вызвала бурные овации. А самодельные гранаты, заброшенные внутрь и превратившие таверну в груду обломков из дерева и стекла приветствовались радостным визгом, а некоторые, так даже и танцами на улице.
Когда все было кончено, ко всем вернулось хорошее настроение. Как к нотаблям, так и к американцам. Поэтому неудивительно, что верхушка города и сильные мира сего быстро приняли новое предложение Майка. Такие необходимые дополнения к торговле и коммерции! Возможными, да что там, решенными, стали обмен знаниями и объединения типографий - и, конечно же, теперь, когда они призадумались об этом, возможно стало близкое объединение усилий для защиты всех граждан против разрушительного действия предстоящей зимы. В голову американского лидера пришла высказанная им мысль, что, может быть, Йена сможет принять и помощь в патрулировании улиц и удержании хулиганских элементов под контролем.
Чудесато! Wunderbar!
***
Когда они собрались уезжать из города, один из, теперь уже подобострастных, йенских нотаблей набрался смелости задать Майку вопрос. Генрих перевел.
Майк посмотрел на флаг, на БТРе. Это была модификация американского флага. Тринадцать красно-белых полос. Но голубое поле в углу содержало только одну звезду. Слишком маленькую, для всего расположенного в верхнем левом углу пространства.
– Мы называем себя Соединенные Штаты, - пояснил он. Нотабль обменялся парой слов с Генрихом, убедившись, что и тот не понял множественного числа. После чего опять задал вопрос.