1632
Шрифт:
Не тут-то было. В эту самую минуту Нэт Дэвис и Грег Феррара вломились в разговор, выкрикивая доводы в пользу того того, что Майк назвал "сентиментами". Попытка Майка оставаться утонченным вашингтонским политиком продлилась около трех минут. После этого уже орали все, и он вместе с ними.
***
Все, кроме Ребекки, разумеется. Занятую ей позицию можно было бы назвать шекспировской. Или оксфордской. По крайней мере, такой вывод можно было сделать, интерпретируя её приглушенные ремарки:
Завтра, завтра и завтра. . .
– Вы все выговорились?" - спросила она примерно через полчаса. Неприветливость ее тона - что было неслыханно со стороны Ребекки - заставила всех замолчать на полуслове.
– Дети!
– отрезала она.
– Ссорящиеся из-за игрушек!
Она обвела взглядом комнату.
– Какая разница, в конце концов? У вас есть этот ваш Билль о правах - никто с этим не спорит. У вас есть критерии получения гражданства - и тут все согласны. У вас есть выборы и все другие атрибуты демократии - никто не хочет поспорить?
Тишина.
– Так о чем же тогда этот разговор?
– И передразнила, немного нараспев: - Я думаю, мы должны регистрировать избирателей в поселении в целом. А я думаю, мы должны регистрировать их по месту жительства...
Она сделала глубокий вдох и вдруг выпалила:
– Вам не насрать?
Мертвая тишина. Ребекка никогда не использовала такие слова...
– Ха! Я же уже сказала, дети.
В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел Фрэнк Джексон. За ним шла Гретхен.
Ребекка резко указала на вновь прибывших.
– Спросите еще их!
– скомандовала она.
– Ну, давайте же!
***
После того, как обсуждаемый вопрос был разъяснен новоприбывшим, Фрэнк заговорил первым.
– Мне по барабану, - сказал он, пожимая плечами.
– Что в лоб, что по лбу. Так что я полагаю, раз уж Майк управляет нашим цирком - и в любом случае он может рассчитывать на мой голос - пусть решает сам.
Гретхен была ещё лаконичнее.
– Я согласный, что он сказал, - заявила она, указывая на Фрэнка.
Заявления Гретхен и Фрэнка, в сочетании с неожиданной грубостью Ребекки, сломали напряженность, царившую в комнате. Члены комиссии несколько мгновений смотрели друг на друга. Затем, все вместе, они вздохнули и расслабились.
Майк откашлялся.
– Послушайте, я не пытаюсь проповедовать абстрактные политические принципы. Я просто пытаюсь выстроить политическую систему, которая наилучшим образом работает в нашей текущей ситуации. Мы всегда можем провести еще один конституционный конвент позже, когда изменятся обстоятельства. Помните, что я сказал. Мы находимся в эквиваленте 1776, не 1789 года. Конституция, принятая нашими старыми Соединенными Штатами, родилась из многолетнего опыта и многолетних же обсуждений. После революции, а не в начале ее. Так что не надо гнать пургу, лучше остановиться и подумать. А сейчас я хочу обратить ваше внимание на то, что нам предстоит уже вскоре. Сегодня. Прямо сейчас.
Майк кивнул в сторону Гретхен. Подчиняясь негромким настояниям Фрэнка, молодая немка заняла место за столом.
– Я попросил Гретхен присоединиться сегодня к нам - и, между
Он чуть не рассмеялся, увидев, как выражение дискомфорта одновременно появилось на лицах Мелиссы и Квентина. Каждый по-своему, они были ошеломлены тем, как Майк и Ребекка переформулировали первоначальное предложение Мелиссы. Мелисса была расстроена, потому что практика, на поверку, оказалась гораздо грязнее, чем теория. И она уже поняла, что практика будет и много кровавее. Ее романтический идеализм о "подполье" был теперь в твердом хвате женщины, которая относилась к этому совершенно неромантически. Она просто-напросто была полна решимости победить и обладала железной волей.
Квентину, разумеется, идея Мелиссы не нравилась изначально. Силой обстоятельств он оказался среди ближайших помощников лидера революции - той задачи, которой он, по своим убеждениям, совершенно не сочувствовал. По происхождению и привычкам Квентин Андервуд был представителем истеблишмента.
Майк посмотрел на него. Квентин и Мелисса образовывали противоположные полюса комитета. Оба они часто были недовольны тем, как Майк пропихивал быстрые решения сквозь комиссию. Но поддержка Мелиссы, по крайней мере на данный момент, была чем-то гарантированным. Как минимум, потому, что у нее нет альтернативы Майку Стирнсу. Квентин, с другой стороны...
Андервуд вздохнул.
– О, черт. Ладно, Майк. Я смиряюсь с идеей пропорциональной избирательной системы, какой бы извращенной она мне не казалась.
Победа была победой лишь наполовину. Майк бросил внимательный взгляд на Андервуда.
– Этого недостаточно, Квентин. Меня такой ответ совершенно не устраивает. 'Я смиряюсь' - это одно, а 'я поддерживаю это предложение' - совсем другое. Мы уже приняли решение объявить о новых выборах делегатов на учредительное собрание, так как предыдущие 'открытые выборы' на собрании через несколько дней после Огненного Кольца были слишком поспешными, и ситуация с тех пор поменялась слишком сильно. Вы обречены быть избранным одним из делегатов, Квентин. Но на какой платформе вы собираетесь выдвигаться?
– Майк указал на проект конституции перед ним.
– Основываясь на этом проекте? Или чьем-то еще?
Он не стал указывать, "чьём еще". В этом не было необходимости.
Андервуд ответил на пронзительный взгляд Майка своим таким же собственным. Все остальные, присутствовавшие в комнате, затаили дыхание. Вот она, поворотная точка, вдруг поняли они, а ведь никто, кроме Майка и, возможно, Ребекки, не предвидели такого поворота событий. В течение нескольких месяцев группа людей в этой комнате работала вместе, как одна команда. И вдруг...
Во вселенной, оставленной ими позади, Квентин Андервуд - способный, умный, упорный, энергичный, но жесткий и ограниченный менеджер - был бы естественным союзником Джона Симпсона. Истэблишмент. Принципиальный консерватор до мозга костей. Взбунтуется ли он сейчас?