1700 ЛЕТ ВЕРНОСТИ. История Армении и ее Церкви
Шрифт:
Совсем иное впечатление производит Книга скорбных песнопений (или Книга трагедий, по-армянски Матян-Вохбергутян), созданию которой Григор Нарекаци посвятил последние годы своей жизни. Это подлинный шедевр, который не только стоит особняком в ряду его собственных творений и произведений его современников, но выходит за пределы как армянской культуры, так и культуры всего XI века. Эту поэму, состоящую из 95 бан, или песен, речей, диалогов, слов, можно определить подзаголовком, который носит каждая из песен: «Слово к Богу, идущее из глубины сердца». Вдохновляясь
Основное содержание поэмы состоит в трагическом конфликте между стремлением человека к Богу и сознанием собственной греховности, под тяжестью которой искажается образ Божий в человеке:
«Ты упование и свет,
а я — глупость и тьма,
Ты по сути Своей восхваляемое добро,
а я всецело — немощное зло,
Ты — Владыка всего, что внизу, и небес,
я же не властвую над дыханием и душой своей...»
(83,2) (Здесь и далее перевод М. Дарбинян-Меликяна
и Л. Хандаряна).
Эта внутренняя драма (не будем забывать, что название поэмы может быть переведено и как «трагедия»), отражающая глубокое противоречие между стремлением человека к чистоте и инстинктивным влечением к мутной бездне зла, разрешается только в молитве, в той молитве, которая возносится к Богу как «скорбное песнопение» поэта.
Произведение Нарекаци — словно исповедь человека, который обладает необычайно острым чувством греха, но в то же время уверен в безграничной милости Божией.
«Славя и исповедуя Бога, животворящего всех,
и призывая голосом смиренным
грозное имя милостивого благодетеля,
я — мертвый — тотчас буду возвращен к жизни...
Я, обремененный вышеописанными прегрешениями,
надеюсь без страха и уповаю без сомнений,
что, вверив себя длани Всесильного,
достигну не только искупления грехов,
но смогу узреть Его самого
в его милосердии, благости и небесном наследии,
хотя достоин я отлучения».
(12,1)
Однако эта исповедь, которая, казалось бы, обязательно должна быть интимной, не замыкается на личности поэта, но выходит за ее пределы.
Острейшее чувство собственного ничтожества, кажется, даже исключает поэта из человеческого сообщества:
«Никто не виновен так, как я,
никто так не грешен,
никто
никто не безрассуден,
никто не злодей,
не совращен никто,
не буен никто,
никто не обольщен,
никто не замаран,
не осужден никто,
никто не пристыжен,
только я один, я — и больше никто!
Все это я, все грехи — мои!»
(72,2)
И все же, именно потому, что совесть говорит ему, что он худший из людей, который несет в себе грехи всех («грехи всех во мне»), он имеет право быть рядом с каждым человеком, чтобы молиться вместе с ним.
«Причислив себя к заслуживающим наказания,
со всеми вместе молю о милосердии:
вместе с униженными — и с несмелыми,
вместе с немощными — и с малыми,
вместе с падшими — и с презренными,
вместе с изгнанными — и с возвратившимися к Тебе,
вместе с сомневающимися — и с уверенными,
вместе с повергнутыми — и с воскресшими».
(32,1)
Более того, именно в силу того, что он самый недостойный из людей, поэт вправе не только молиться со всеми, но и некоторым образом быть представителем всего человечества, а его поэзия становится голосом скорби каждого человека:
«Отчужденный от веры, отстраненный от причта,
нечистый в святости, в непорочности — скверный,
нечестивец в праведности, в благочестии — грешник...
Хоть обладаю я всеми земными грехами,
сам я — молящийся Богу посланец мира всего».
(28,2)
Григор чувствует себя представителем человечества — он несет в себе, помимо собственных грехов, грехи других людей, что свидетельствует о его необыкновенно глубоком религиозном сознании; это признак уподобления христианина самому Христу. Недаром именно ко Христу Церковь относит слова Исайи о «страждущем служителе»: «Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни... Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши... Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу; и Господь возложил на Него грехи всех нас» (Ис 53, 4-6). О Христе скажет Иоанн Креститель: «Вот Агнец Божий, Который берет на себя грех мира» (Ин 1, 29), а апостол Иоанн в своем Первом Послании пояснит: «Он явился для того, чтобы взять грехи наши» (1Ин 3, 5). Уподобление Христу, в сущности, и есть главное в призвании каждого христианина и исполнение слов апостола: «Радуюсь в страданиях моих за вас и восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь» (Кол 1, 24).