1917 - 2017 годы ... Сопричастность ...
Шрифт:
– Знаете, приехав на полгода в США, я не говорил никому, какие исповедую политические взгляды, просто работал в лаборатории, у меня были аспиранты. И потом Ник, с которым мы были старые друзья, мне вдруг сказал: "А ты знаешь, Жорес, все тебя считают коммунистом". То есть они сделали такие выводы просто из бесед со мной, узнавая мои взгляды на разные проблемы, на разные вопросы...
– Как-то вас спросили, какая страна мира или какой город вам больше всего нравится, и вы ответили: "Город - Санкт-Петербург, страна - Россия, а ещё больше - Советский Союз". И добавили: "Меня удивляет то, как мы своими руками пустили под откос собственную страну. Конечно, это сделал кто-то другой, но мы-то не протестовали, мы-то не сопротивлялись". И после вы как-то сказали: "У
– 19 августа я был в Финляндии, меня пригласила в Хельсинки одна из компаний, университет, и мы поехали вместе с женой и сыном. Мне позвонила дочь из США - она работала там, она биолог - и сказала: вы спите, а там происходит... Я включил телевизор, и не мог поверить, что это происходит у нас... У меня испортилось настроение 19 августа - я почувствовал именно тогда, что Советский Союз пропадает... После Октябрьской революции появилось 2,5 миллиона эмигрантов - русских людей, живущих за границей. А в 1991 году за рубежом оказались 25 миллионов русских. А вообще говоря, даже больше, наверное, порядка 100 миллионов человек очутились в других странах. Разделились семьи... Это гигантская трагедия.
– Мой отец был сыном эмигранта, его семья покинула Советский Союз в 1922 году. И у него оставались романтические воспоминания о революционном Петрограде - он всё помнил. Он жил за границей долго, успешно работал в киноиндустрии, стал человеком весьма преуспевающим. Не брал никакого гражданства - ни французского, ни американского, - потому что хотел вернуться в Советский Союз. И в декабре 1952 года он привёз нас, свою французскую жену, меня, девятнадцатилетнего, и моего брата сюда...
– Я прекрасно знаю, что происходило... Тем не менее страна сделала необычайно много. Советский Союз и наша система эволюционировали в положительную сторону, и эта эволюция могла и должна была привести к сохранению и могучей промышленности, и науки... Нам пример в этом отношении показывает Китай - там происходит очень медленная эволюция. У нас она прошла быстрее...
Да, я за демократическую страну. И вместе с тем я считал и считаю, что коммунистическая идеология и идеология советской власти, идеи социалистической справедливости в конечном счёте победят. С моей точки зрения, мы действительно нуждались в НЭПе, специфическом НЭПе в 1980-е годы. Но нам не следовало проводить ту приватизацию, которую мы провели...
– Теперь о причине вашего избрания в Госдуму в 1995 году. Вы говорите очень откровенно: "Я встречался с Черномырдиным, сказал, что есть проект строительства образовательного центра. Средства были выделены... А потом я получил предложение быть в списке. Я уже не мог отказаться. С этого начался мой опыт в Госдуме". Так вы отрабатывали, что ли?
– Да. Я сказал то, что сказал. Я не собирался быть депутатом Госдумы. Виктор Степанович приехал в Ленинград, пригласил меня в резиденцию... Я знал, что он позовёт меня - я отвечал за Санкт-Петербургский научный центр, я за него и сейчас отвечаю, - и я рассказал о нашей философии, о нашей концепции непрерывного образования. И на него произвела большое впечатление моя фраза о том, что для школьника академик не авторитет. А авторитет - тот же школьник, старшеклассник, который пошёл учиться к нам на наш факультет. И если объединить всё это под одной крышей, то они с большей вероятностью будут избирать научную стезю... И через несколько дней на одном из моих писем по поводу строительства научно-образовательного центра появилась такая резолюция. Мне позвонили из Минфина, спросили, куда переводить деньги. А спустя ещё пару дней со мной связался его помощник и спросил: "Как насчёт списков "Наш дом - Россия"? И я ответил "да". В этой ситуации я не мог поступить иначе.
– Первое пленарное заседание Госдумы нынешнего созыва вы открыли на правах старейшины и очень артистически выступили, сказав, что главная проблема сейчас состоит в устойчивом развитии планеты. "Проблема бокала шампанского". Вы взяли в руки современный бокал и отметили, что 86% доходов мира принадлежат 10% населения, а тонкая ножка бокала - это всё остальное население.
– Я сказал тогда ещё несколько вещей. Прежде всего о том, что мы должны отказаться от плоского подоходного налога, нам нужен прогрессивный, как везде. Затем я привёл простой пример. Когда-то в середине 19 века премьер-министр Великобритании посетил лабораторию Фарадея и спросил у него: "А что мы будем делать с вашими открытиями, с вашим электричеством?" И Фарадей ответил: "Вы будете получать налоги". Так вот я сказал: "Если вы по-настоящему поддержите науку, то с наших открытий в области нанотехнологий вы будете получать налоги. Почему я до сих пор в Госдуме и волнуюсь насчёт бюджета будущего года? Я считаю, что один из важнейших элементов вывода России из кризиса - это развитие, научно-технический прогресс, основанный только на достижениях науки. Здесь нужно догонять, перегоняя. Для этого требуется максимальная поддержка, и наше научное сообщество может эту поддержку использовать и расплатиться стократно.
– Как вы думаете, что у вас общего с Биллом Гейтсом?
– Могу сказать, что Интернет возможен в том числе благодаря волоконно-оптическим линиям связи, где стоит полупроводниковый лазер двойного действия...
– На самом деле другое. Его, как и вас, крайне заботит проблема образования, школьного образования. Это у вас общее. Вы противник платного школьного образования?
– Да. Я считаю, что возможность получить образование должно зависеть не от кармана родителей, а от способностей ребёнка. И ещё я противник ЕГЭ - идейно, по очень простой причине. ЕГЭ построен на том же принципе, что и экзамен по правилам уличного движения: вот четыре ответа, нажми на правильный. Я пожилой человек, я помню, как в моё время для того, чтобы поступить в хороший вуз, требовалось обязательное собеседование, и никакая медаль не гарантировала поступление.
– Вы атеист, насколько я понимаю. Но вот что вы говорите: "Когда делали атомную и водородную бомбу, наверное, дьявол помогал в работах. Но Бог не сопротивлялся, потому что делалось это в СССР с благими целями - чтобы не было монополии на ядерное оружие, и мы от "холодной войны", слава Богу, не пришли к "горячей". Но построить новое солнце на земле, то есть запустить термоядерный реактор - это, наверное, Богу не нравится". Что ж это такое?
– Простите, неужели атеист не может произносить подобные слова? Я говорил это в дискуссии, защищая наиболее эффективный, экономичный метод получения энергии, к которому человечество придёт посредством преобразования солнечной энергии.
– Вы как-то сказали и, видимо, теперь правительство тоже об этом говорит, что привычным лампочкам осталось жить недолго: "Придёт хана им, благодаря светодиодам". А чему ещё придёт "хана" вследствие развития технологий, на ваш взгляд?
– Ну если касаться того, что мне близко, то я уже сказал об этом - солнечная энергетика, она будет основной. К концу 21 века солнечные батареи станут одним из наиболее эффективных способов преобразования. Уже сегодня рекордный КПД в этой области - 40%, это гигантская цифра. Начинали в 1954 году с 6%. Я думаю, что многое - но я здесь не специалист - произойдёт в бионанотехнологиях, в развитии понимания живого. Здесь у нас тоже есть замечательный учёный - Константин Анохин, внук Петра Анохина. Я недавно слушал его доклад, мне трудно его оценить, потому что я не профессионал... Но доклад блестящий. Генетика работает! Я его сразу пригласил прочитать лекцию в нашем научно-образовательном центре. И я давно хорошо знаком с Владимиром Петровичем Скулачёвым. В 1973 году мы делали с ним доклады на Президиуме Академии наук. И то, за что я получил Нобелевскую премию, то, что он успешно развивает сегодня, - всё это было сформулировано тогда. У нас есть по-настоящему талантливые люди. Молодой Анохин - это замечательно. А Владимир Петрович занимается не продлением жизни, а борьбой со старением, в том числе, как говорится, начинающих пожилых людей, - и это тоже великолепно.