1917 - 2017 годы ... Столетие русских революций, которые изменили мир ... Битва всех против всех ...
Шрифт:
От этой ошибки русский народ был ограждён, во-первых, присущей ему простодушной скромностью и природным юмором; во-вторых, многоплеменным составом России и, в-третьих, делом Петра Великого, научившего нас строгому суду над собой и привившего нам готовность учиться у других народов...
Русскому народу несвойственно закрывать себе глаза на свои несовершенства, слабости и пороки; напротив, его скорее тянет к мнительно-покаянному преувеличению своих грехов...
Русский национализм проходил - и во внутреннем замирении своей страны, и во внешних войнах - суровую школу уважения к врагам, и Пётр Великий, умевший "поднимать заздравный кубок" "за учителей своих",
Петру Великому пришлось... заставить русских людей учиться необходимому. Он понял, что народ, отставший в цивилизации, в технике и знаниях, будет завоёван и порабощён и не отстоит себя и свою правую веру...
Русское самочувствие проснулось, и началась эпоха русского национального самосознания, незаконченная и доныне...
Церковь и религиозность не одно и то же, ибо Церковь можно уподобить солнцу, а религиозность - всюду рассеиваемым солнечным лучам...
Церковь не берёт на себя ответственности за светские дела, грехи, ошибки и неудачи (в политике, в хозяйстве, в науке и во всей культуре народа). Её авторитет есть авторитет откровения и любви; он свободен и основан на качестве её веры, её молитвы, её учения и её дел. Церковь ведёт духом, молитвой и качеством... Она излучает живую религиозность, которая должна свободно проникать в жизнь и во все жизненные дела народа. Религиозному духу - везде место, где живёт и творит человек, во всяком светском деле: в искусстве и науке, в государстве и торговле, в семье и на пашне. Он очищает и осмысливает все чувства человека, и в том числе и национальное чувство; а национальное чувство, религиозно облагороженное и осмысленное, незримо и ненарочито проникает всё человеческое творчество...
Церковь, как единение единоверующих, сверхнациональна, ибо объемлет и единоверующих другой нации; но в пределах единой нации "поместная" церковная организация получает неизбежно национальные черты. К Православной Церкви принадлежат не только русские, но и румыны, и греки, и сербы, и болгары; и тем не менее Русское Православие (как Церковь, и как обряд, и как дух) имеет своеобразные черты русскости...
Нация, как единение людей с единым национальным актом и культурой, не определяется принадлежностью к единой Церкви, но включает в себя людей разной веры, и разных исповеданий, и разных Церквей. И тем не менее русский национальный акт и дух был взращён в лоне Православия и исторически определился его духом, на что и указывал Пушкин. К этому русскому национальному акту более или менее приобщились почти все народы России самых различных вер и исповеданий:
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий
Тунгус, и друг степей калмык.
Александр Сергеевич Пушкин
И все они, сами того не зная, таинственно приобщились к дарам русского Православия, сокровенно заложенным в русском национальном акте. Русский национализм распространил скрытые в нём лучи русского Православия по всей России...
Россия вынашивала свой светский национализм, зачатый в Православной Церкви и проникнутый христианским Иоанновским духом любви, созерцания и свободы; она вынашивала его и в то же время вносила его во все области светской культуры: в зародившуюся с тех пор русскую светскую науку и литературу; в возникшее и быстро созревшее до мировой значительности светское русское искусство; в новый светский уклад права, правосознания, правопорядка и государственности; в новый уклад русской светской жизни и нравственности; в новый уклад русского частного и общественного хозяйства.
Православная Церковь отнюдь не была чужда всему этому. Она оставалась как бы матерью выросших детей, ушедших на свободу жизненно-религиозного дела и труда, но не
России было дано великое задание - выработать русско-национальный творческий акт, верный историческим корням славянства и религиозному духу русского Православия, - "имперский" акт такой глубины, ширины и гибкости, чтобы все народы России могли найти в нём своё родовое лоно, своё оплодотворение и водительное научение; создать из этого акта новую, русско-национальную, светски свободную культуру (знания, искусства, нравственности, семьи, права, государства и хозяйства) - всё это в духе восточного, Иоанновского христианства (любви, созерцания и свободы); и наконец, узреть и выговорить русскую национальную идею, ведущую Россию через пространства Истории...
Это задание - долгое и претрудное, разрешимое только в веках - вдохновением и молитвой, самовоспитанием и неотступным трудом...
Русский национализм есть не что иное, как любовь к этому исторически сложившемуся духовному облику и акту русского народа; он есть вера в это наше призвание и в данные нам силы; он есть воля к нашему расцвету; он есть созерцание нашей истории; нашего исторического задания и наших путей, ведущих к этой цели; он есть бодрая и неутомимая работа, посвящённая этому самобытному величию грядущей России. Он утверждает своё и творит новое, но отнюдь не отрицает и не презирает чужое. И Дух его есть дух Иоанновского христианства, христианства любви, созерцания и свободы, а не дух ненависти, зависти и завоевания. Так определяется идея русского национализма...
Значение Православия в русской истории и культуре духовно-определяющее. Для того чтобы понять это и убедиться в этом, не надо быть самому православным; достаточно знать русскую историю и иметь духовную зоркость. Достаточно признать, что тысячелетняя история России творится людьми христианской веры; что Россия слагалась, крепла и развёртывала свою духовную культуру именно в христианстве и что христианство она восприняла, исповедовала и вводила в жизнь именно в акте Православия. Именно это было постигнуто и выговорено гением Пушкина. Вот его подлинные слова:
"Великий духовный и политический переворот нашей планеты есть христианство. В этой священной стихии исчез и обновился мир". "Греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, даёт нам особенный национальный характер". "Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою", "история её требует другой мысли, другой формулы"...
Самобытность русского народа выражается в его особливом и своеобразном духовном акте. Под "актом" надо разуметь внутренний строй и уклад человека: его способ чувствовать, созерцать, думать, желать и действовать...
Каждый из русских, попав за границу, имел, да имеет и ныне, полную возможность убедиться на опыте в том, что другие народы имеют иной, отличный от нас бытовой и духовный уклад; мы испытываем это на каждом шагу и с трудом привыкаем к этому; иногда видим их превосходство, иногда остро чувствуем их неудовлетворённость, но всегда испытываем их инородность и начинаем томиться и тосковать по "Родине".
Это объясняется самобытностью нашего бытового и духовного уклада, или, выражаясь кратчайшим словом, у нас иной акт...