1923
Шрифт:
Машка лежала неподвижно, и только было видно, как ходит в дыхании её грудь. Надежда подошла и помогла подняться. Поддерживая, она подвела её к мужчинам.
— Ну, мелкая. Молодец, просто нет слов, произнёс Коля, убирая взгляд от дрожащего тела. Ублажила. Дай адрес матери, я ей денег завезу.
— Я уже, сказал Надежда. Отвезла денег, так что с этим всё в порядке, не волнуйся.
Коля обернулся к Линю.
— Я восхищён, преподобный. Ваши умения не знают границ.
— Это у Вас хорошие ученицы. Они упорно достигают совершенства. Но я думаю, надо продолжать. Во время танца мужчина вообще не должен думать ни о
— Вы знаете, у нас в России есть поговорка «Учёного учить — только портить». Я полностью полагаюсь на Вас. Со своей стороны я сделаю всё возможное, чтобы наши планы реализовались.
— Я думаю, мы обсудим их за скромным обедом — ответил китаец. Я жду Вас через сорок минут.
Когда Линь ушёл. Надя взяла его за руку и повела к двери. Соседнее помещение было большим тиром. Невысокий китаец подошёл и легонько поклонился.
— Мадмуазель Надя? Вы снова пришли стрелять?
— Да, если это не нарушит Ваших планов.
— Вы очень усердная ученица. А усердие это основа любого учения он достал из шкафа патроны и дал Наде. Та достала из сумочки тот наган, который Коля дал ей сто лет назад на Татарской. Довольно сноровисто зарядив барабан она подняла оружие двумя руками в классической стойке американского полицейского и резко открыла стрельбу. В тире было темно и ничего не видно, но отстреляв положенные семь штук, она пошла к мишени. Коля пошёл за ней. Попадания были хорошими. Поясная мишень на двадцати пяти метрах — это не просто. Тем более из нагана. Николаю страшно хотелось пострелять, но он не решился позориться. В иное время ему было глубоко наплевать на эти дела — при зрении минус восемь на правом глазу никто не вправе с него требовать выбивать тридцать из тридцати. Но сейчас не хотелось. Пусть оружие будет резервом. Кто его знает, как все развернётся.
Китаец подошёл ближе.
— Вы Надя, стреляете не руками — сердцем. Сейчас Вам это помогает. Но потом, когда Вы сделаете то, о чем мечтаете, это будет мешать.
— Может быть мне не надо больше будет стрелять?
— Нет, Надя. С этого пути нет возврата. Однажды убив человека, Вы нарушили заветы богов и теперь у Вас один путь — Вы будете убивать других, чтобы они не убили Вас. Помните об этом, Надя.
Обед у Линя был как всегда прекрасен. Коля коротко рассказал о своих теоретических разработках. Линь понимающе кивал — марксизм, как давно обратил внимание Николай, достаточно простая идеология. Она собственно и рассчитана на рабочего с тремя классами образования. Прикрыв глаза, он слушал Николая и ободряюще кивал. Потом неожиданно сказал.
— Знаете, я бы добавил сюда ещё идею о том, что империализм лишается поддержки людских и сырьевых ресурсов страны. Если я правильно понимаю, марксисты считают, что в колониях Европа черпает дополнительные силы и получает сверхприбыли, которыми делится со своим рабочим классом. В случае победы революции в Китае, он выпадет из этой системы. Значит не будет подпитки рабочей аристократии.
Этот тезис был конечно знаком Николаю, но он до него ещё не додумался. С уважением посмотрев на китайца, он решил не затевать дискуссию на эту тему, и с восхищением в голосе сказал.
— Я вижу, Вы читали Ульянова-Ленина «империализм как высшая…»
К стыду своему Коля дальше не помнил.
— Да, я внимательно читаю все работы лидеров России.
— И как Вы оцениваете
— Он очень злой и обиженный человек. И он совсем не любит людей. Я слышал царское правительство казнило его брата?
— Да.
— Это очень много объясняет в его поведении. Обычно из мстителей получаются плохие правители.
Коля промолчал. История рассудила. Студентом он искренне считал, что Ленин был гением, а Сталин всё извратил. Потом всё стало совсем наоборот. Он высоко ценил Сталина, а Ленина считал дилетантом и плохим политиком. А про его научные заслуги все уже и думать забыли. А ведь когда-то все учили «Материализм и эмпириокритицизм» почти что наизусть. Кошмар. Как мы жили? Как и у всех студенческие годы были лучшими в его жизни.
— Что будем делать с товарищем Блюхером? Пока он в Питере, его надо ловить. А то мотанёт на Дальний Восток, или в Туркестан для организации снабжения.
— Василий Константинович видный боец и командир. Он справится в Китае и без нашей помощи. Но всё равно Большое спасибо, это очень поможет нам в принятии решений.
— Можно ещё переговорить с немецкой стороной. У них много свободных военных.
— Я думаю, это будет полезно. Любая помощь будет на благо народу и стране. А как у Вас продвигаются дела со спецотделом?
— Наверное скоро буду встречаться. Пока что я сделал то, что хотел, поэтому остаётся только выполнить Вашу просьбу.
— Это просьба важна для всех людей этой части света. Вчера ночью произошли серьезные нарушения миропорядка. Кто-то опять приносил жертвы кровью нашим богам. Я боюсь, это может вызвать неисчислимые беды.
Коля вздрогнул. Неужели война всё-таки будет и я не в своей реальности. Вот сподобил господь. Ещё и в этом надо разбираться. С ума сойти.
— Вы можете съездить и посмотреть сами — согласно ритуалу тела должны лежать нетронутыми двое суток. — продолжил Линь.
— Вы что, знаете место — уже ничему не удивляясь спросил Николай.
— Я дам Вам проводника, и он приведёт Вас туда. Он умеет находить места такого рода.
Грузовик с ребятами из сушинской активной части остановился в метрах тридцати он невысокого забора. Впереди были ворота с калиткой, куда собственно и упиралась дорога, шедшая по лесу уже минут сорок. Китаец, сопровождающий Николая, повёл отряд от Петроверигского куда-то на Север, но Коля хотя всю дорогу и озирался, так и не нашёл знакомых ориентиров. За город выехали где-то в районе Ярославки. Недолго ехали по просёлочной дороги, затем свернули в лес. Дорога была вся разбитая и видно, что машин там ездило мало. В основном, судя по отпечаткам копыт на мокрой глине, лошади.
Командир активной части, плотный мужик лет сорока, подошёл к машине, где сидели Николай с Аршиновым. Степан вышел и они долго говорили о чём-то, потом бойцы по двойкам стали выскакивать из машины и быстро побежали вдоль забора в разные стороны.
— Окружают здание, негромко прокомментировал Саша. Он достал оружие и положил его на колени. Коля просто ждал развития событий. Работали знающие люди, поэтому соваться в эту драку не было никакой необходимости. Пока они ехали, Коля успел продумать и высказать Сушину свои соображения. Если ритуал требует двух дней, и если на это дело завязаны верхи, то обязательно будет выставлена охрана. И не факт, что она согласиться пропустить людей Сушина внутрь.