1939. Альянс, который не состоялся, и приближение Второй мировой войны
Шрифт:
Русско-финская война спасла Майского от одной напасти, но лишь для того, чтобы ввергнуть в другую. Британское правительство мгновенно утратило всякий интерес к переговорам с Советским Союзом, послу уже не нужно было улаживать противоречие между безразличием Москвы к улучшению отношений и собственным стремлением все же улучшить их. Но война угрожала англо-советским отношениям в целом. Сидс в Москве полагал, что их вообще следует разорвать, а вокруг Советского Союза воздвигнуть стену блокады. Хотя это было ничто по сравнению с безрассудными заявлениями Сноу, сделанными еще в начале ноября — до начала войны, — о том, что на Советский Союз нужно натравить Японию! Форин офис, однако, счел предложения Сноу смехотворными и постарался занять более сдержанную позицию. 77 Но даже общественное мнение грозило вывести Британию из этого шаткого равновесия. То же самое творилось во Франции: парижская пресса развязала против советского вторжения оголтелую кампанию, а действия французского правительства тоже производили отчетливое впечатление, что ему больше нравится чернить большевиков, чем сражаться с «германским колоссом». 78
Сам
Во Франции атмосфера была более напряженной. «Французы совершенно распоясались», сообщал Суриц: Финляндия стала как бы членом союзной коалиции и уже открыто обсуждалась «помощь Финляндии». Ходили слухи об уже решенных военно-морских операциях англичан против Советского Союза. Почти вся французская пресса вопила, что СССР, расколотый внутренними противоречиями, будет легкой добычей. «Наше полпредство стало зачумленным местом и окружено роем штатских шпиков». 82 Ситуация во Франции была намного хуже, чем описал ее Суриц. Il faut casser les reins `a l`USSR — слышалось на самых высоких уровнях французского руководства. «Мы опрокинем их... сметем с лица земли», — заявляли некоторые французские генералы и политики. По словам Леже, французское правительство не собиралось разрывать дипломатические отношения или объявлять войну, «но при возможности готово было покончить с Советским Союзом с применением, если понадобится, пушек». Такие разговоры были обычным делом во всех шикарных бистро Парижа. Никого и не думали арестовывать за самые яростные выпады против Советского Союза. Зато Финляндия была священной коровой... Как славно было под хорошую сигару да за стаканчиком перно помечтать вслух, как сокрушишь этих беспомощных красных? Не все, конечно доходили до такого, но общий настрой очень напоминал октябрь 1918 года, когда французский генштаб втайне разрабатывал планы вторжения в южную Россию, чтобы изгнать большевиков. 83 Финляндия была подобна лихорадке: Франция уже заразилась ею, и теперь она готова была перекинуться на Лондон.
14 декабря Советский Союз был исключен из Лиги Наций. У Молотова, закаленного большевика, это вызвало только злобу. 84 Майский сообщал, что французы агитируют за разрыв отношений и теперь эта идея воспринимается в британских правящих кругах гораздо более благосклонно. Сами события, казалось, демонстрировали англичанам, что у Советского Союза более тесные отношения с Германией, чем они полагали раньше. В соответствии с этим теперь казалось меньшим злом увидеть Советы, вовлеченными в войну, пусть на стороне нацистской Германии. Тогда Советский Союз по крайней мере не окажется в стороне, чтобы потом собрать по кускам то, что останется от обескровленных капиталистических противников. Согласно тому же сценарию, тогда в войну на стороне англо-французов наверняка вступили бы Соединенные Штаты. Тем более, что американское общественное мнение было целиком на стороне финнов, и это в особенности воодушевляло англичан. Первым шагом ко втягиванию СССР в войну — «в худшем случае на стороне Германии, в лучшем случае (чем черт не шутит?) один на один против всего буржуазного мира, включая Германию, ибо надежда на ту или иную сделку с Германией здесь до сих пор не оставлена» — мог бы стать разрыв отношений между Москвой и Лондоном. Но это была позиция меньшинства, как сообщал Майский; позиция большинства больше склонялась к «нейтральному» Советскому Союзу. «Долго ли, однако, большинство сохранит свою старую позицию — зависит во многом от обстоятельств, которые сейчас еще трудно аккумулируются». 85
В конце декабря 1939 года Советский Союз оказался практически в полной изоляции. Отношения с Англией, Францией и Соединенными Штатами были предельно обострены. А несколькими месяцами раньше он еще оказался втянут в серьезное противостояние с Японией на маньчжурской границе. Красная армия разгромила японцев, но ситуация оставалась очень неопределенной. Отношения с Италией, Турцией и даже союзным Китаем были довольно натянутыми. Кроме того, СССР исключили из Лиги Наций. А что можно было сказать об отношениях с нацистской Германией? Два скорпиона среди ночи согласились из осторожности поделить жертву, да так и застыли, одним глазом следя за жертвой, другим — друг за другом, с уже занесенными жалами.
Майский беспокоился, но Молотов, в своих леденящих ответах ему, был зол и непреклонен. Во-первых, говорил он, советские
«Мы решили покончить с таким положением и ликвидируем его во что бы то ни стало, несмотря ни на что. Во-вторых, толки о каком-то политическом, и даже военном соглашении Советского Союза с Германией против англо-французов не соответствуют действительности. Никакого такого соглашения у нас с Германией нет, и разговоры о нем являются либо порождением паники, либо провокацией. В-третьих, если рассчитывают ослабить Советский Союз, поддерживая сопротивление Финляндии, то из этого не выйдет ничего. Шайку Маннергейма-Таннера мы ликвидируем, не останавливаясь ни перед чем и не взирая на их пособников и доброхотов. Если же Советский Союз попробуют затянуть в большую войну, то на деле убедятся, что наша страна подготовлена к ней как следует. Будучи вызван на войну, Советский Союз поведет ее до конца со всей решительностью». 86
Майский должно быть предчувствовал тон телеграммы Молотова, который просто перекликался с тоном его беседы с Ллойдом Джорджем, относящейся к самому кануну Рождества. «Англо-советские отношения, — говорил бывший премьер-министр, — вступили в очень опасный период». Британское правительство сейчас занимает такую позицию, логическое развитие которой приведет к разрыву отношений. Совет Ллойда Джорджа был прост: не играть на руку тем, кто хочет разрыва. Не все были сторонниками такой жесткой позиции; некоторые люди, такие как Черчилль, были против нее. «Положение еще может быть выправлено». По проблеме отношений с финнами Советский Союз еще может оправдаться, говорил Ллойд Джордж соображениями обеспечения собственной безопасности. Но в целом вопрос выходит за рамки этой проблемы — это вопрос противостояния двух систем, капитализма и социализма. А Финляндия сейчас просто генератор, который питает все «реакционные силы мира». «Если бы я был на вашем месте», советовал Ллойд Джордж Майскому, я бы как можно скорее закончил эту финскую войну, ибо каждая ее неделя чревата новыми осложнениями и новыми попытками создать антисоветский блок. И я бы закончил финскую войну без использования «германских методов», применяемых в Польше, потому что они лишь дают лишние козыри в руки антисоветских «провокаторов». Майский стал протестовать против этого последнего положения, но Ллойд Джордж только рассмеялся: «Извините меня, старика, кое-что понимающего в международно-политических и военных делах. Я не хотел Вас обидеть. Однако из собственного опыта я знаю, что война есть война. А в особенности, эта война, которая, на мой взгляд, является последней большой борьбой капитализма за свои права на существование». 87 В тот же самый день Харви, личный секретарь Галифакса, писал в своем дневнике об опасности антибольшевистского «крестового похода» в союзе с Германией, но без Гитлера. «Многие среди членов нашего парламента достаточно глупы, чтобы попасться на эту удочку, и в первую очередь п[ремьер] м[инистр] и Хорас Вильсон...». 88 «Закончить финскую войну» было хорошим советом. Положение Советского Союза теперь изменилось коренным образом. От позиции главного проводника политики коллективной безопасности и защитника малых стран, которым угрожала агрессия, Москва прошла путь до пакта с Гитлером и закончила собственной агрессией против малой страны. Война в Финляндии, которая должна была обеспечить дополнительную безопасность Советскому Союзу, произвела обратный эффект. Советское высшее командование недооценило своего противника: финны действовали очень эффективно и советское наступление захлебнулось с огромными потерями. Советское руководство оказалось в дипломатической изоляции да еще рисковало нарваться на войну с Францией и Британией. Повсюду поднимал голову антикоммунизм. «Дикие звери» опять выпущены на волю, писал об этом Майский, и «каждая страна должна принять... меры предосторожности для ее собственной безопасности». Но советское руководство, принимая такие предосторожности, явно перестаралось. Был нанесен удар по престижу Советского Союза, по представлениям о его мощи. Советы зашли слишком далеко и сейчас необходимо было «удержаться на спине бегущего тигра, в противном случае — будешь съеден».
Майский играл в Лондоне осенью 1939 года рискованную роль, но он ведь хотел улучшения отношений с Британией. Некоторые историки критикуют поведение Майского перед войной, забывая, что прежде всего он был человеком Литвинова. Для него антинацизм и коллективная безопасность значили больше, чем сталинская благосклонность. Поэтому он и старался все время направлять свое правительство к улучшению отношений с Британией. А делать это было совсем непросто, учитывая, что Сталин и Молотов были приверженцами пакта о ненападении.
Если бы весной и летом британское правительство придерживалось той же политики, к которой пришло осенью, то вполне возможно, что альянс с Советским Союзом состоялся бы. Но мудрость и в политике приходит только вместе с опасностью. А теперь, когда война в Финляндии уже разразилась, сторонники антикоммунизма вновь обрели свободу и принялись нашептывать англичанам безрассудные планы военных действий против Советского Союза и просвещать их насчет того, кто на самом деле является «врагом номер один». Во Франции дела обстояли еще хуже. В сентябре-октябре французское правительство не поддерживало англичан в их стремлении улучшить отношения с Москвой, но по крайней мере опасалось и ухудшать их. Зато когда началась Зимняя война, никто уже и здесь не мог сдержать антикоммунистов.
Глава ВОСЬМАЯ
Эпилог: англо-советские отношения подобны натянутой струне
1939-й был длинным годом, но Зимняя война все же не успела закончиться в нем. А ее исход можно считать ключевым моментом в определении основной направленности Второй мировой войны. Декабрьские отчеты Майского сообщали о настроениях в Лондоне и Форин офисе. Французское и британское правительства вынашивали опасные планы бомбардировки советских нефтяных полей вокруг Баку. В Париже, Жаннени, президент французского Сената, опасался, что общественное мнение может позабыть, кто на самом деле являлся врагом номер один. Французские умиротворители, «пораженцы», предпочитали эту другую войну настоящей войне с Германией. «Осторожно», предупреждал Жаннени. «Сейчас не время обзаводиться еще одним врагом». 1