1940hr
Шрифт:
Так дело не пойдёт. Берси обещал разобраться с корректируемыми авиабомбами, если я разберусь с ковкой и изготовлением деталей по чертежу. И заодно укреплю конструкцию с помощью одному мне подвластных методов...
Что ж, слово дал, теперь нужно держать. Прокрутив в голове все детали, которые нужно изготовить, я пошёл в ангар и начал ваять из металла конструкцию. Хорошо иметь суперсилу. Для начала - изготовил набор фюзеляжа, самую важную часть для живучести самолёта. В основном весь набор состоял из титановых элементов, так что был прочнее алюминиевых при равной массе. Далее - создание внутренних механизмов.
Создание Ту-85 было едва ли сложнее, чем современного мне автомобиля. Однако, работать было приятно.
Самолёт получался очень... симпатичным.
На то, чтобы создать восемь машин ушло двадцать четыре часа, с минутами. Восемь новеньких Ту-85 ждали своего часа. По местным меркам они были огромны. Четыре газотурбинных двигателя по семь тысяч лошадей и большие крылья в относительно узком корпусе давали большую грузоподъёмность и живучесть. Баки из синтетического защитного материала, как на современных мне бомберах, и топлива заливалось дофига.
По расчётам Берси увеличение площади крыла, длинны и мощности моторов на целую тысячу лошадок позволили увеличить вооружённость. И это так - я не стал менять конфигурацию защитного вооружения, но добавил самолёту дополнительно две огневых точки, а так же установил новейшую по нынешним меркам авионику. Устройство группового управления - когда управляющие команды одного самолёта передаются на другой, по сути - делает из ведомого самолёт-дубль. И позволяет поразительно точно выдерживать строй, уравнивая между собой режимы работы двигателя и движения управляющих плоскостей.
Штурман, осуществляющий сброс бомб, снабжён инфракрасной камерой с выводом информации на небольшой экран - в ночной мгле он может видеть всё в ик-диапазоне. Это херит всю маскировку.
И, наконец, мощная радиостанция и РЛС кругового обзора, установленная в пилоне на верхушке хвостового оперения и под носом самолёта. Это позволяет контролировать через радар приближение вероятного противника.
Я сделал всё, что мог. Но Берси сделал тоже немало. Когда восемь самолётов были готовы, а я наконец-то отоспался в спальной кабине одного из бомберов, он разбудил меня. Проснувшись, я не сразу понял, где нахожусь. Лежу на койке, похожей на железнодорожную... гул за бортом.
– Берси, мы что, в воздухе?
– Так точно, шеф. Летим опробовать мою систему.
– Какую ещё систему?
Я встал и по узенькому коридорчику протиснулся мимо места радиста и бортмеханика, в кабину пилотов. Берси хранил молчание.
Заметив моё недовольство этим, он раскололся:
– Я разработал корректируемую авиабомбу. С наведением либо по радиоканалу, либо автономной по маячку с ик-подсветкой.
– И...
– с заметным недовольством спросил я, - что ты собрался бомбить?
– Для начала - мы совершаем перелёт по маршруту МЗГА-Свердловск, пробный перелёт всей авиагруппы. Потом - проверка наведения бомб...
Я только глаза закатил и пошёл посмотреть, что там намудрил Берси. Оставил его МП сидеть в кабине пилота. Кабина была герметичной и чтобы выйти, пришлось надеть гермошлем, больше похожий на прозрачную маску с кислородным баллоном - бомбовый отсек не герметичен. Вышел туда и заметил стройные ряды бомб, уложенные в специальные кронштейны, три ряда бомб. Выглядело творение Берси... оригинально. Спереди - это были блоки по девять тонких бомб, больше похожих на НУРСы. Я не сильно ошибался - это были
В следующих шести бомболюках было то же самое - зелёные бочонки с мощными бомбами. Я плохо разбирался в теории свободнопадающих бомб, но судя по всему, это - простейший образец. Штыревый взрыватель - чтобы заряд не уходил на создание воронки - прятался внутри бомбы и выдвигался в боевое положение уже при падении. Пояском бомбы были прицеплены к стальному штырю, на которое нанизаны с помощью колец - при падении поясок на удалении метра от самолёта взводит взрыватель бомбы. Пока в самолёте, они не взорвутся. Судя по всему, мы уже проделали большой путь...
В этот момент, как раз, зазвонил телефон.
– Лаврентий Павлович, день добрый, - поднял трубку.
– Добрый, - Берия немного удивился, - я не понял, ты где?
– А...
– задумался я, - где-то между Москвой и свердловском...
– Да что вы там, совсем охренели? Сам же сказал прилетать, забирать...
– Небольшое чп вышло, заснул в самолёте, а мой пилот увёл машины на испытания. Сейчас вернёмся. У нас тут восемь самолётов и полные трюмы бомб, если нужно что-нибудь разбомбить - только попросите.
– Не нужно ничего бомбить!
– возмутился Берия, - слюшай, ты чем там вообще занимаешься?
– Участвую в испытаниях, - отмахнулся я, - слушай, бомбы только вчера спроектировали и изготовили, их нужно испытать. Просто дай цель, а мы её разнесём. Ну не знаю, может быть, нужно взорвать какой-нибудь покосившийся старый дом? Или для пробы хоть деревце снести...
Берия глубоко вздохнул:
– Испытания подобного рода проходят на полигоне в установленном порядке.
– Ладно, сами сообразим, куда бабахнуть. О, я знаю одно такое место. Скоро будем!
Ответ Берии я уже не услышал, отключился. Берия наверняка был недоволен. Я предложил Берси:
– Можешь разнести что угодно в огороженной зоне стройки нашей ЖД. Там вроде пять километров огорожено, людей нет...
– Понял.
МП подало штурвал вправо и весь клин бомбардировщиков заложил циркуляцию, вернувшись на обратный курс, и мы гудя моторами, летели в сторону стройки... Тем временем внизу разворачивалась та ещё деятельность. Пять тысяч платформ, двести сверхтяжёлых самосвалов, восемь бульдозеров, четырнадцать тяжёлых экскаваторов... нитка дороги тянулась и строилась девятью такими бригадами на девяти разных участках, причём строили они быстро - по пять километров в день, не меньше. А иногда по чистому полю и все десять кэме за день делали. Сказывалось быстрое снабжение всем необходимым. Трёхполоска выглядела немного непривычно для этого времени - три полосы, на некотором удалении, но на одной насыпи. Все дороги проходили в специальных тоннелях - насыпь была большой. Шпал как таковых у дороги не было, да и рельсы были необычными. Рельсы В1С - высшего качества, термопулотнённые, для крупнотоннажных поездов и интенсивного грузового сообщения. Шпал как таковых у них не было - рельсы стояли на лаптях - бетонных площадках-плитках. Это позволяло уменьшать нагрузки на дорожное полотно. Бесстыковый путь не проседал при проходе колеса, это улучшало экономичность хода состава. Ну и главное - максимальная нагрузка пути была на порядок выше, чем у обычного, с бетонными шпалами и рельсами типа "В" и "Т".