1974: Сезон в аду
Шрифт:
— Ну и? — выдавил я.
— Надеюсь, ты женишься на ней, как порядочный парень?
— Порядочный? Да что ты, мать твою, знаешь о порядочности?
— Спокойно, спокойно.
— Пошел ты на хер. — Я начал пробираться вдоль ряда. Чтобы добраться до выхода, понадобилась вечность. Джеку хватило времени, чтобы еще раз меня поддеть.
— Ну и молодежь пошла, я прямо не знаю.
Весь зал ухмылялся и посмеивался вместе с ним.
— Я думаю, миссис Уайтхаус [18] права.
18
Мэри
Весь зал хихикал вместе с Джеком.
— Вот оно, мать его, либеральное общество. А я лично согласен с Китом Джозефом. [19] Всех стерилизовать — и дело с концом!
Зал хохотал в открытую.
Сто лет спустя я добрался до конца ряда и вышел в проход. Джек Уайтхед крикнул мне вслед:
— Не забудь записаться!
Зал взорвался.
Я растолкал подмигивавших полицейских и подначивавших техников и прошел в самый конец зала.
Мне хотелось свернуться калачиком и умереть.
19
Барон Кит Джозеф — член британского парламента, пропагандировавший тезис о том, что малообеспеченные родители не способны вырастить полноценных членов общества.
Я услышал стук.
Зал замер.
Боковая дверь в начале зала с грохотом закрылась.
Я обернулся.
В зал вошел начальник уголовного розыска, главный следователь Джордж Олдман и еще два человека.
Я повернул свое пунцовое лицо, чтобы еще раз взглянуть.
Олдман постарел еще на сто лет.
— Спасибо, что пришли, господа. Мы постараемся быть краткими, поскольку вы все прекрасно понимаете, что мы предпочли бы находиться сейчас в другом месте. Господин, сидящий справа от меня, — доктор Куттс, патологоанатом из Министерства внутренних дел, который проводил вскрытие. Слева от меня — старший полицейский инспектор Ноубл, который вместе со мной будет вести поиски преступника всех преступников — убийцы маленькой Клер Кемплей.
Старший полицейский инспектор Ноубл смотрел прямо на меня.
Я знал, что за этим последует, я уже был сыт этим по горло.
Я повернулся и вышел через двойные двери.
— Говорят, Барри был пьян?
Дождь заливал внутрь телефонной будки, у моих ног собиралась лужа. Я смотрел через грязное стекло на противоположную сторону дороги, на желтые огни полицейского отделения на Вуд-стрит.
Зычный голос Хаддена на другом конце провода:
— Да, так говорит полиция.
Я рылся в карманах.
— Джек тоже так говорит.
Я стоял в луже, ботинки мои промокали. Я пытался жонглировать спичечным коробком, сигаретой и телефонной трубкой.
— Когда ты вернешься в офис?
Я закурил.
— Сегодня после обеда.
Пауза, затем:
— Мне надо с тобой поговорить.
— Разумеется.
Длинная пауза, затем наконец:
— Что вчера произошло, Эдди?
— Я встречался с Энид Шеард. У нее есть ключ от дома Голдторпов, больше ничего.
Хадден, дальше, чем в десяти милях от меня:
— Правда?
— Да. Мне нужны фотографии. Вы не могли
— Когда?
Я посмотрел на отцовские часы.
— Около двенадцати. Может быть, они бы и деньги привезли?
— Сколько?
Я уставился в конец Вуд-стрит, за здание полиции, туда, где черные тучи превращали утро в вечер.
Я глубоко вдохнул, в груди кольнуло.
— Эта жадная сука просит двести.
Тишина.
Затем:
— Эдди, что вчера произошло?
— А что?
— Миссис Доусон? Как все было?
— Я ее не видел.
Хадден, со злобой в голосе:
— Но я же тебя специально попросил…
— Я сидел в машине.
— Но я же просил…
— Я знаю, но Барри решил, что она будет нервничать, если я войду. — Я уронил сигарету под ноги, в лужу, и почти поверил сам себе.
Хадден на другом конце провода, подозрительно:
— Правда?
Сигарета зашипела в грязной воде.
— Ну да.
— Во сколько ты вернешься?
— Где-то между двумя и тремя.
— Я должен с тобой поговорить.
— Да, я знаю.
Я повесил трубку.
Я смотрел, как Джилли, Том и вся остальная свора выбегали из здания полиции, натянув пиджаки на головы, торопясь к своим машинам и офисам с теплым желтым светом.
Я натянул пиджак на голову и приготовился бежать.
Тридцать минут спустя «вива» провоняла беконом.
Я опустил стекло и уставился на Брант-стрит, Кастлфорд.
Пальцы измазались от бутерброда.
В передней дома номер 11 горел свет, отражаясь в мокром черном асфальте.
Я сделал глоток горячего сладкого чая.
Свет погас, и красная дверь отворилась.
Пола Гарланд вышла из дома под цветастым зонтом. Она закрыла дверь и пошла по улице в сторону «вивы».
Я закрыл окно и сполз на спину. Я слышал, как к машине приближались ее высокие коричневые сапоги. Я закрыл глаза, сглотнул и стал думать, что, к чертовой матери, я ей скажу.
Сапоги подошли и стали удаляться по другой стороне улицы.
Я сел и посмотрел в заднее стекло.
Коричневые сапоги, бежевый плащ, цветастый зонт свернули за угол и исчезли.
Барри Гэннон однажды сказал такую фразу: «Все великие строения похожи на преступления».
Если следовать записям, которые передал мне Хадден, в 1970 году Джон Доусон спроектировал и построил «Шангри-Ла» — проект, который вызвал восторг как в архитектурной среде, так и среди публики. Телевидение и пресса были приглашены внутрь с тем, чтобы собственными глазами увидеть шикарные интерьеры и должным образом отразить их красоту. Стоимость огромного бунгало была оценена в полмиллиона фунтов с лишним. Это был подарок, который самый успешный британский архитектор послевоенного времени сделал своей жене на серебряную свадьбу. Названная в честь мистического города из любимого фильма Марджори Доусон «Потерянный горизонт», [20] вилла «Шангри-Ла» покорила воображение Великого Британского Народа.
20
«Потерянный горизонт» — фантастический кинофильм 1937 года Фрэнка Капры. Герои фильма попадают в мифическую страну Шангри-Ла, о которой грезят поклонники эзотерики.