1977
Шрифт:
– Что за чушь! Они не станут торчать под дверью вечно.
– А вдруг будут?
– Вряд ли, – я усмехнулся, хотя внутри не было ни капли веселья. – Жрать захочется, сами уберутся.
Мы поднялись по лестнице, остановились между вторым и третьим этажом у окна, из которого открывался вид на двор. Псы все еще лаяли, но уже без той дикой ярости, которая была прежде.
– Спасибо вам, – ее голос был тихим, почти неуверенным. Она теребила ручку своего портфеля, избегая взгляда. – Если бы не вы, они бы меня загрызли.
Я посмотрел на нее. Голубые глаза, чуть
Девушка не смотрела на меня. Ее смущение было почти ощутимым.
– Не за что. Как давно эти псы здесь обитают?
– Двор всегда был тихим. Эта свора не здешняя. Видимо откуда-то пришла.
– Надо сообщить, куда следует. Иначе рано или поздно кого-нибудь точно загрызут.
– Я отцу скажу.
– Отец с собаками работает?
– Нет. Он в милиции.
Я кивнул. В принципе, мне было абсолютно все равно, как они там решат этот вопрос с бродячими псами. Мы стояли в тишине подъезда. За окном лай почти стих, какая-то одна дворняга все никак не могла угомониться. Я смотрел на девушку, а она упорно не поднимала глаза, разглядывая что-то у себя под ногами. Тишина подъезда сгущалась, в воздухе зависло что-то невидимое, но ощутимое. Я огляделся. Свежая синяя краска на стенах, белая побелка. Окно мутное от пыли, рама аккуратно покрашена. Странно было видеть такой чистый подъезд – ни надписей, ни запаха кошек. Только тихое гудение счетчика на этаже напоминало, что это обычный подъезд.
– Мне нужно идти. Спасибо за все, – девушка вдруг нарушила молчание, решившись поднять глаза. Но едва наши взгляды встретились, она тут же опустила их, будто прикоснулась к чему-то обжигающему.
– Не за что, – ответил я. – Удачи.
Она начала подниматься по лестнице, и тут я, сам того не планируя, вдруг спросил:
– А как тебя зовут?
Она застыла. Момент, в котором решается что-то большее, чем просто обмен именами. Она явно колебалась, взвешивала: стоит ли. Потом, почти шепотом, выдохнула:
– Анна.
– А я Сергей.
Анна продолжила подниматься, не оглянувшись, не сказав больше ни слова.
Лохматые твари уходить не собирались. Они просто развалились у подъезда, знали, что рано или поздно я выйду, и терпеливо ждали. Грязные, худые тела смахивали на каких-то уродливых охранников, занявших позиции у ворот ада. Только когда на улице совсем стемнело, псы поднялись, потянулись, как будто бы выспались, и, обнюхав воздух, наконец-то растворились во тьме.
Я не сразу решился выйти. Открыв дверь на несколько сантиметров, оглядел двор. Пусто. Но я все равно ощущал их присутствие, как тень чего-то незаметного, что может вдруг снова появиться. Осторожно, почти крадучись, я вышел на улицу и направился к порталу.
Путь был недолгим, но в каждом темном углу мне мерещились их глаза, хотя я знал, что это всего лишь игра моего уставшего мозга. Дойдя до места, я проверил дачу. Хозяина не было и не появлялся – и это, черт возьми,
Я поднялся на второй ярус сарая, вдохнул холодный воздух, и шагнул в портал. Черная субстанция меня сразу захватила, как всегда. Вязкая, плотная, создающая живую тьму. Она обняла меня, прижала, как мать, не желающая отпускать свое дитя. Я боролся с ней, продирался на свою сторону, но чернота никогда не сдавалась так легко. Каждое мгновение я чувствовал, как она затягивает меня все глубже, как что-то липкое обвивается вокруг ног и груди. В голове снова прозвучала мысль: «А вдруг в этот раз она не отпустит? Я останусь в ней, задохнусь, исчезну навсегда?».
Но она выплюнула меня, как и раньше. Я вывалился на чердак, в этот раз удержался на ногах. Огляделся на портал. Что это за темная материя, которая кажется мне живой? Но ответа не было. Только шум ветра во дворе.
Я спустился вниз. Здесь, в моем мире, вечер только начинался. Сумерки застилали небо, готовя его к долгой, беспросветной ночи.
Зайдя в дом, я быстро переоделся в сменную одежду. Пиджак, брюки, пальто, туфли и шапка – были сложены на диван, словно бы это были элементы космического скафандра, сданные под роспись старшему смены. Закрыв дачу, я сел в свою старенькую «Девятку», и отправился домой.
Набрал Юлю – нужно было узнать, что купить в магазине. Я так всегда делаю. Но ее ответ «что хочешь» прозвучал с таким холодом, что меня передернуло. Этот голос… он всегда был предвестником шторма. И я вдруг понял, что мои приключения не закончились, а наоборот, только набирают обороты. Черт, опять скандал.
Но почему? За что? В голове начало крутиться сотни мыслей. Когда я провожал Юлю к подруге, все было, ну, более-менее нормально. Ничто не предвещало эту ледяную стену между нами.
Поднявшись в квартиру, я щелкнул выключателем в прихожей. Свет вспыхнул, заливая маленькое пространство. В остальных комнатах полумрак. Тишина, если не считать слабого мерцания из гостиной – свет с экрана телевизора. Юля даже не встретила меня. А ведь раньше стоило мне войти в дом, как она тут же вешалась на шею, целовала, спрашивала как мои дела. Теперь – ничего.
Я снял кроссовки и пошел в ванну. Ледяной водой вымыл руки. Затем вытер их полотенцем, взглянул на свое отражение в зеркало, собирая силы пойти в шторм.
В гостиной Юля сидела в кресле, поджав ноги. На столике рядом фужер, шампанское и доставленные роллы – ее классический набор для вечеров, когда она старается меня не замечать. Экран телевизора показывал «Игру престолов». Ее внимание было полностью приковано к сериалу. И мне даже показалось, что разговора не будет. Никаких выяснений отношений, никаких криков. Юля сегодня отгородилась от меня стеной молчания, из-за которой доносилась темная аура ее обиды.
Я не стал начинать скандал первым. Бухнулся на диван и уткнулся в телефон, уйдя с головой в интернет. Мне нужно было найти нумизмата, и это было гораздо приятнее, чем разбираться в том, почему у меня дома вдруг стало так холодно.