20 лет

Кузнецова Екатерина

– Как-то не особо вдохновляющий. Тёть Инна с туповатым взглядом, в растянутых трениках и выцветшей майке или её лысый муж с волосатой грудью мало походят на муз. Надо быть извращенцем, чтоб увидеть в этом высокое.

– Кир, а если серьёзно, есть идея получше. Устрой фотосессию маме и брату. Выберите день, сходите вместе в кафе, к ёлке на площадь, в лес - не знаю, просто проведите время вместе, сохранив в виде хороших снимков. Думаю, прояви ты инициативу, никто не подумает отказать. Мама с Кириллом были бы счастливы. Пусть это будет твоим им предновогодним подарком.

– Было б неплохо, - тронутая представленным согласилась я.

– Не хочу вмешиваться в ваши семейные отношения, но я бы на твоём месте попробовал наладить контакт с мамой. Забыл бы про эти личные обиды, попытался б посмотреть на всё более зрело, мудро. Тебе и самой ведь её не хватает.

Я промолчала.

Мы сели пить кофе, который получился отвратительным из-за начавшего киснуть молока, но в те минуты я мысленно была занята другим, потому выпила, ни разу не поморщившись, а Марк... Так он был воспитан, что не мог отодвинуть бокал или прямо сказать: "Невкусный кофе", следовательно, так же, как и я, молча делал глоток за глотком, ничуть не выдав неприязни. Я смотрела на него, благодарила и лишний раз убеждалась, насколько мы разные. Несмотря на семейные истории, несмотря на перекликания мировоззрений, миры, в которых мы обитали, не пересекались. Я чувствовала, что если мне и суждено когда-либо быть в отношениях с человеком, этот человек должен быть таким же дырявым, таким же проколотым, протыканным, как я, а иначе ничего не выйдет, бессмысленно и начинать. Я не видела с собой кого-либо из благополучной семьи, социально успешного, довольного жизнью, никого, кто был бы связан с системой, с миром, противопоставленным общаге. Застывшей в ней грязи и моральному холоду. Не говорю, что мне хотелось быть рядом с алкоголиком или наркоманом, тираном, недалёким дегенератом с IQ ниже пятидесяти, нет. Просто нужен был человек, которому не пришлось бы опускаться на дно, он сам должен быть с этого дна. А Марк не был. Его жизнь в корне отличалась от моей. Такие, как он, обычно живут счастливо, поскольку умеют ценить это счастье, умеют его создавать, видеть, я же была лишена подобной способности. Умела сеять вокруг себя лишь сгустки проблем и гноящихся нарывов. Не представляла своё будущее, но ясно могла вообразить будущее Марка, где я не значилась при любом раскладе. Я прекрасно понимала, что данный этап жизни был для него остановкой. Неосознанной остановкой, конечно, но это факта не меняло. И то, что однажды он сам соберёт свои вещи и закроет дверь с обратной стороны - в этом ничуть не сомневалась. А иначе жизнь была бы поэзией, тогда как она жёсткая, сатирическая проза. Сентиментальности или утопичности, романтики эта проза лишена. Есть намёки, но намёками они всегда остаются.

24 глава

"С праздником, любимый город!", - гласило на каждом углу с пёстрых баннеров. Близился очередной Новый год. Бессмысленно суматошный праздник нашего тупого человечества. В магазинах, как это всегда бывает за пару дней до тридцать первого числа, яблоку негде было упасть. Люди паниковали, трепетали, в волнении и кипише закупая продукты, алкоголь, подарки, ёлочные украшения, платья, галстуки. Планы у большинства людей на приближающуюся ночь грандиозны, масштабны, но не всегда оправданы, и часто задуманная сказка оборачивается не особо волшебной драмой. Но нам, людям, это, наверно, нравится, иначе почему мы продолжаем ждать этот праздник? Страсти никогда не лишни, да?

Я сразу предупредила Марка, что для меня так называемый Новый год - обыкновенный день. Наступление нового летоисчисления, не более, поэтому не нужно никаких бенгальских огней, шампанского, подарков с бантиками, ёлки. "Если тебе хочется праздновать, то, пожалуйста. Можешь собраться с друзьями или с бабушкой, но я отмечать не хочу", на что он мне вполне одобрительно ответил: "Хорошо. Тогда и я не стану". Мне было неловко. Я топила этого человека, что сказать. Топила ненамеренно, но жестоко и несправедливо. Сколько он ещё продержится, оставалось гадать. Что касается мамы, то, к счастью, нам удалось вернуть какое-никакое доверие и непосредственность в общении. До фотосессии, конечно, не дошло, но мы сделали большие шаги навстречу друг другу. В промежутке между моим днём рождения и тридцать первым декабря виделись чуть ли не каждый день: или она с Кириллом заезжала ко мне на работу, или вечером домой на чай, или же я сама заходила к ним в гости, выбирая те дни, когда отчим пропадал на рыбалке. Может, рыбой являлась очередная подстилка, но все были довольны его отсутствию. В одной из таких встреч мама призналась, что Марк произвёл на неё поражающее впечатление, и в общении с ним она сама смущалась и робела, как девочка.

– Обаятельный, начитанный, зрелый не по годам. Живёт не только сегодняшним днём, но и планирует будущее, что для современных

молодых людей редкость. Искренний, не высокомерен, не заносчив. Вроде и простой парень, естественный, а от других отличается, интересный. С таким не то, чтобы спокойно, с таким никогда никаких проблем знать не будешь. Я рада за вас, дочь. Наконец-то выбросила ты из головы своего Климта.

Упоминание о Климте немного подбило, но вида я не подала, хотя что-то там на дне заныло.

– Ты тоже Марку понравилась. Он о тебе в первый же вечер знакомства множество хороших слов сказал, - произнесла я тогда в свою очередь, жуя мамину жареную картошку, закусывая маринованным помидором.

– Действительно?
– обрадовалась она.
– Не ожидала. Мне казалось, у него остались не особо приятные ощущения от ужина.

– С чего это?

– А что, не было причин?

– Может, и были, но твоё тепло, твоя сердечность на фоне этих причин взяли верх. Марк оценивает ситуацию не в общем, а подмечает детали.

– Приятно это слышать. Обязательно приходите как-нибудь вместе. Кстати, а что вы на Новый год планируете? Где будете отмечать?

– Мы решили не отмечать. Может, посидим, торт с чаем попьём, но никакого застолья.

– Если хотите, приходите к нам. Мы дома будем, никаких знакомых звать не собираемся. Я не настаиваю, понимаю, что вряд ли возникнет желание, но это так, мало ли. Вдруг надумаете.

Понимая, что не надумаем, я сумела лишь виновато отвести глаза. Невольно вспомнились слова Марка. Что ни говори, как ни пытайся, какие силы ни вкладывай, в этой семье счастья уже не будет. Изначально не было, что изменится со временем? Можно собрать осколки и склеить разбитую чашу, но оттого она не перестанет быть разбитой и всякий раз будет рассыпаться. Наверно, стоило подыграть маме, уступить, отодвинуть принципы на задний план и под руку с Марком прийти в Новогоднюю ночь домой. Есть за столом курицу, оливье, пить шампанское, смотреть "Новогодний огонёк", не обращая внимание на окосевшего отчима, но возможно ли это было? Видеть лишний раз это наглое лицо я нисколько не горела желанием. Не просто так ведь сбежала из дома, не просто так столько времени между мной и мамой висела ширма, не дававшая услышать друг друга. Я ушла в пик своего презрения, обиды, разочарования, отчаянья, и, если судить по маминой логике, спустя полгода, должна была безо всякой задней мысли устраивать визиты с новоявленным молодым человеком? Нет. Мы живём не в телевизоре. Не в сериале. В жизни события подчиняются другим законам.

За день до тридцать первого декабря я всё-таки решилась на поход по торговому центру в поиске подарка для Марка. Хотелось отблагодарить его за сделанное добро, за привнесённый свет, за моё психическое равновесие. Купить что-то конкретное не планировала, поэтому бродила от сувенирных отделов до модных бутиков с одеждой, косметикой. Всё, что встречалось, было или не тем по всем параметрам, или чрезмерно дорогим, или безвкусным, или бессмысленным. Найти интересную вещь в провинциальном городе, если у тебя нет хотя бы тысяч двух в кармане, практически невозможно. Я никогда не любила ходить по магазинам, и этот поход, как и большинство прошлых, закончился ничем. Материально - ничем. Но бесполезным всё же не был.

Выходя из пафосного здания, отделанного зеркальными панелями, я столкнулась с человеком, которого узнала не сразу. Та самая девушка, что однажды разоткровеничалась со мной о своей сестре, а вскоре написала заявление на увольнение и без каких-либо предисловий исчезла. Выглядела она неважно. Опустевшей что ли. Испитой. В чёрном пуховике, волосы спрятаны под тёмно-зелёную вязаную шапку, глаза стеклянные. Мы прошли мимо друг друга: я оказалась на улице, Надя вошла в торговый центр, но, недолго думая, я развернулась и стремительно пустилась за ней. Что мною двигало? Не знаю. Чисто человеческий интерес, сострадание, любопытство? Понятия не имею, но внутреннее чутьё подсказывало, что я должна была так поступить. Ради чего? Это уже другой вопрос. Догнав Надю, я не сразу нашла нужные слова, поэтому пару шагов шла, уткнувшись ей в спину, и лишь когда она остановилась возле отдела с косметическими средствами, я решилась на разговор.

– Надь, привет. Помнишь меня?

Переведя тяжёлый взгляд с витрины, она считанные доли минуты находилась в смятении, но вскоре в её глазах что-то прояснилось.

– Кира?

– Да.

– Неожиданно. Как ты?

Говорила она без эмоций.

– Сейчас гораздо лучше, чем тогда, когда мы виделись в последний раз. По-прежнему работаю в "Итальяно".

– Серьёзно? Думала, ненадолго тебя хватит, ты человек другого склада.

– Может быть, но деньги-то нужны. А как твоя жизнь? Разрешилась та ситуация с Дашей?