20 лет
Шрифт:
– Родственники его, да и он сам, конечно, говорят, что по своему, но у меня есть информация непосредственно из вуза.
– Связи, Ксения Александровна?
– хихикнул забытый голос.
– А как же без этого?
– А что с Кириллом? Никто с ним не общается?
– Пару месяцев назад списывались. На вопрос: "Как жизнь?" ответил: "Всё чётко". Да а что ему? Военно-морской флот. Элита.
– Не прибедняйся, - хмыкнул женский голос.
– Сам будто не элита? Студент Финансового института при правительстве РФ. Кстати, чего не хвалишься, что проходил практику в Госдуме?
– Кристюх, столько не виделись, а ты не меняешься: язык, как помело.
– Коль, правда в Госдуме?!
– изумилась классная.
– Да, но рассказывать нечего. Никакими серьёзными делами мы, понятное дело, не занимались. Так, больше наблюдали за происходящим, проникались
– А этого разве мало? Нашему брату Госдума и во сне не приснится, а у тебя уже представление какое-то имеется. Не хочешь в политику податься после окончания?
– В политику? Нет, это не моё. Я думаю дело какое-нибудь открыть, тем более родители решили перебраться ближе ко мне. Отец уже совместные планы строит на будущее.
Продолжалось это представление достаточно долго. Климт не появлялся, и, глядя на то, как практически каждый из тех, с кем когда-то я была в неплохих отношениях, выпрыгивал из штанов и юбок, пытаясь доказать, что именно он первый, именно он тот, о ком можно с неприкрытой завистью подумать: "Надо же... Сделал(а)-таки меня", я понимала, насколько далеко осталась от всего этого пафосного, амбициозного, перспективного, блестящего общества. И люди эти были уже не те, и ценности их изменились, и мировоззрение. Мои взгляды, разумеется, они б не поняли, равно, как и я, не сумела бы жить так, как живут они. Что с нами произошло? Естественный процесс социального, скажем, отбора на высшую касту и обычных смердов, представителем коих являлась я. Ничего фантастичного, ничего абсурдного, удивительного. Обстоятельства ли тому виной? Карма? Воля какого-то высшего разума, если этот разум существует? Не известно. Есть железный, неопровержимый факт. Странно было осознавать, находясь в мире успешных бывших одноклассников, что моё место не среди им подобных. Нет. Моё место не в сильном вузе, не в Питере, не в Москве, не в каком-либо другом крупном городе, не в компании людей, побывавших в Госдуме или хотя бы какое-то время проучившихся в МГУ, МГПУ, СПбГУ, МГИМО, МАРХИ, СПбГАСУ и так далее. Моё место было в убогой общаге с тараканами, засорённым дерьмом сортиром, затхлым запахом с кухни, чумазыми, беспризорными детьми и вечно орущими, матерящимися их мамашками. Там ужасно - да. Гнило. Тошнотворно. Жутко. Некомфортно, но в этом низшем мире отсутствует фальшь. Отсутствуют декорации, маски. Тот мир такой, какой есть. И люди, являющиеся его частью, по большому счёту безобразны - да, но естественны.
Когда вошёл Климт, во мне всё содрогнулось. Смотреть на него не хотелось, но не смотреть не могла. Он изменился. Те же длинные волосы, высокие ботинки на массивной подошве, в которые были заправлены чёрные джинсы, тёмно-серый свитер, а взгляд чужой. Лицо человека, которого я больше не знала. "Здорова!", "Явился-таки?", "Как жизнь?", "Опять патлы опустил?", - его закидали вопросами, радостными восклицаниями, приветствиями, это было нормально. Мне же хотелось стать прозрачной и на всех парах покинуть стены школы. Зачем я пришла? На что рассчитывала? На кого? Проходя мимо меня, Климт бросил нерешительное, короткое "Привет", не дождавшись ответа, прошёл дальше. Туда, где скучковалась основная масса класса. Чувства поднялись со дна колодца души паршивые. Это не было обидой, не было разочарованием, не было завистью. Я просто ощутила себя так, будто проснулась посреди кошмарного сна и вдруг поймала себя на том, что увиденное мне не приснилось. Оно действительно случилось. Действительно со мной.
К 19.00 все спустились в актовый зал, где планировался некий торжественный концерт. Я хотела уйти сразу, но некое шестое чувство заставило остаться. Наш класс занял свободные места далеко от сцены, и какое-то время, пока ведущие решали организационные вопросы, я сидела на бардовом протёртом сиденье, спрашивая себя: "Что я здесь забыла? Чего ради участвую в этом представлении?". Ответов не находилось. Климт? Увидеть его, как оказалось, было глупостью. Что-то во мне ёкало, но это "что-то" адресовывалось тому семнадцатилетнему Климту, которого я знала годы назад. Ничего общего с ним реальным оно не имело.
– Дорогие гости! Мы рады видеть вас в этот радостный, памятный день в стенах нашей школы!
– начала неестественно восклицать улыбающаяся девушка, вероятно, ученица - отличница одиннадцатого класса. Всё, что она говорила далее, я не слушала. Спустя пару минут, стоявший с ней парень в костюме и с бабочкой, дал слово директрисе школы, которая также минут пятнадцать - двадцать впихивала свою традиционную, заученную речь о "гордости за школу",
– Ребят, не прячемся. Давайте так, чтоб всех было видно. Встаём в линию. Слово Татьяне Ивановне, родительнице, так сказать, коллектива.
Когда микрофон оказался в руках уже не молодой высокой, худой блондинки, некогда нашей биологички, зал взорвался аплодисментами.
– Всем здравствуйте! Хочу начать с того, что в зале находится не один мой выпуск. Молодые люди, которые уже давно состоялись в жизни, водят в школу собственных детей. Хочу сказать спасибо за то, что, несмотря на расстояние, не забываете нас, за то, что по-прежнему раз в год приезжаете сюда, как в отчий дом, за то, что цените, бережёте в памяти время, проведённое в этих стенах. Спасибо. Что бы в вашей жизни ни случилось, знайте: двери школы для вас всегда открыты. Что касается этих ребят, - выслушал взрыв аплодисментов, продолжила она, взглядом указав на выжидающе стоявших на сцене парней и девушек, - невероятно сильный выпуск. Таких способных ребят на моём опыте было немало, но чтобы все они оказались разом в одном классе - это редкость. Хотя и предыдущий выпуск не менее сильный, но я говорю именно о тех, за кого непосредственно была в ответе. Это огромная честь - знать, что твои дети, твои ученики, с которыми ты провела бок о бок семь лет, стали студентами лучших российских вузов. Как льстит классному руководителю осознание того, что ты вложил вклад в будущее этих людей, отдал часть себя, часть души. Да, конечно, и проблемам имелось место: переходный возраст, нервные срывы накануне ЕГЭ, трудности личного характера - без этого никак, но мы всё это преодолели, благодаря поддержке замечательных родителей. Давайте похлопаем. Благодаря нашему уважаемому директору. Школьному психологу и всем учителям, с любовью принимающих участие в жизни учеников.
– Татьяна Ивановна, а давайте дадим слово выпускникам? Пусть они сами расскажут, о том, как сложились их судьбы после сдачи экзаменов. Куда поступили, на кого, пусть поделятся впечатлениями от студенческой жизни, - уверенно отчеканил стильный ведущий.
– Конечно. Им есть что рассказать.
– Давайте начнём с вас, - вернулась в разговор длинноногая ведущая, передав микрофон крайней девушке.
– Вы довольны результатами ЕГЭ?
– Ещё бы! Я не ожидала, что окажусь одной из первых в списке на зачисление.
– Куда вы поступили?
– Поступила в Московский инженерно-физический институт на факультет "Ядерные реакторы".
– Бюджет?
– Конечно, бюджет!
Следующим у микрофона оказался перекаченный парень с выбритыми висками, поступивший в Высшую школу экономики на факультет "Экономические науки". Далее с заявлением выступил смазливый парень в морской форме, с гордостью признавшись в том, что учится в Санкт-петербургской военно-морской академии. Рассказывать о каждом нет смысла. Ясно, что звучали значимые вузы и такие слова и словосочетания, как "бюджет", "финансы", "химические технологии", "физика", "атомная промышленность", "менеджемент", "управление персоналом", "нефтяное дело". Итого из семнадцати присутствующих тринадцать имели звание московских и питерских студентов, один человек поступил в Нижний Новгород, а трое остались в родном городе, скромно заявив о Гуманитарной академии, к коей когда-то и я имела отношение, а также о подобной местной шараге, прикрываемой словом "вуз".
Вообще мероприятие, как "Вечер встреч выпускников" правильнее бы назвать "Вечер фальшивых улыбок и дешёвого выпендрёжа". К чему вся эта официальщина? Показуха? Ну да, кто-то молодец: сдал ЕГЭ на триста баллов, подал документы, поступил, уехал, а кто-то не сдал, не поступил, не уехал. Сталкивать и тех, и других, настойчиво требуя прилюдного чистосердечного признания, - как минимум, некорректно, бестактно. Никого не интересуют обстоятельства, личные качества человека. Важен социальный статус, позволяющий наклеить ярлыки из рода "Молодец!" или "Так себе, ничего особенного". Я смиренно сидела, продолжая наблюдать за тем, что происходило на сцене, и в какой-то момент что-то во мне сломалось. Глаза стали влажными, руки затряслись. Не дожидаясь окончания столь важного события, я поднялась с крайнего места и под слова очередного классного руководителя стремительно прошла к выходу из зала. Благо, бросаться вдогонку мне бы никто не стал, поэтому переживать о том, что я могла кого-то задеть своим уходом, было бессмысленно.