2000 метров над уровнем моря[= Аданешь]
Шрифт:
— Сейчас.
Я подозвал Аданешь и в двух словах пересказал ей предложение капитана.
— Надо звонить адмиралу, — не раздумывая сказала она, и мы отправились в радиорубку.
— Спасибо, Василий Егорович! — поблагодарил я капитана, вышедшего проводить нас до трапа.
— Да не за что! Девок береги.
Уже совсем рассвело. Аданешь, Наташа и я вновь бежали по узким переулкам, пока, наконец, не выскочили на одну из главных улиц. Вокруг — ни души. Мы остановились, чтобы перевести дух, и огляделись. Возле дома напротив был припаркован «Фиат», точно такой же, как тот, что мы оставили у адмирала. Только
— Быстрее! — крикнула Аданешь, прыгая за руль.
— Ты что, хочешь угнать такси?! — изумился я.
— Не время, Саша! Залезайте!
Но мы уже были внутри — я впереди, Наташа на заднем сиденье. Аданешь выдернула провода из замка зажигания, немного поколдовала с ними, и мотор завелся. В ту же секунду она вдавила педаль газа в пол, и «Фиат» рванул с места, оставив позади белое облачко пыли.
На выезде из города Аданешь притормозила возле густых зарослей акации.
— Это здесь? — спросил я, имея в виду место встречи с машиной сопровождения, которую обещал прислать адмирал.
— Да, — ответила Аданешь. — Минут через пять должны подъехать. Это моряки из ассабского гарнизона, у них здесь база поблизости. Наташа, за мной!
Она подхватила девочку, и они исчезли в кустах, а вскоре вернулись, неся в руках наши сумки.
— Ну, ты даешь! — восхитился я. — Когда ты успела это спрятать?
— Перед тем, как ехать в полицию. Ты же понимаешь, что с этим, — Аданешь тряхнула сумкой, и из нее послышалось металлическое позвякивание, — туда приходить было нельзя. А оружие нам, похоже, еще понадобится. Теперь, твоя очередь.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что люди обычно делают в кустиках, — не глядя на меня, ответила она.
— Да я, вроде…
— Давай-давай, когда пересечем границу Данакильской пустыни, останавливаться не будем.
— Почему?
— Потому что ты меня никогда не слушаешь. Ты хоть и старше меня по званию, но я все же немного больше знаю о своей стране. Я же говорила — в этой пустыне живут афарцы. Ты можешь спокойно остановиться, кругом будет голая пустыня, тишь да гладь, и вдруг, как из-под земли, вырастет воин с огромной саблей. У афарцев до сих пор сохранилось много древних обычаев. Один из них — обручальный — самый… интересный. Его еще называют обрядом посвящения в совершеннолетние. Прежде, чем жениться, молодой человек должен доказать свою состоятельность, убедить соплеменников, что он — мужчина. Поэтому, когда юноша сватается к девушке, он должен предъявить ей… — Аданешь замолчала, потом заткнула Наташе уши, — мужской детородный орган. Заметь, не свой, а добытый на охоте…
— Дайте мне тоже послушать! — возмутилась Наташа, высвобождаясь из рук Аданешь.
— Для этого юноша собирает своих друзей, — продолжала Аданешь, — и отправляется на поиски какого-нибудь заблудшего мужчины из чужого племени. А белый человек — это вообще ценность.
— Я не поняла, а что юноша дарит девушке? — встряла Наташа, которая, видимо, уже совсем освоилась в нашей компании.
Аданешь помедлила, оценивая возможные последствия, но все же наклонилась к Наташиному уху и что-то прошептала. Глаза у девочки округлились, она с трудом сдержала улыбку и зарделась, стараясь не смотреть на меня.
Мне показалось, что Аданешь шутит, но она, заметив мой
— На полном серьезе. Это, кстати, один из любимых обрядов Джифара.
Я скрылся в кустах, и осторожно оглядываясь, расстегнул ширинку. Солнце уже вовсю припекало, стало очень жарко, но в тени акации еще хранилась утренняя прохлада. Честно говоря, в туалет мне совсем не хотелось, а рассказ Аданешь так и вовсе отбил у меня всю охоту. Тем не менее, я, постояв минуту, все же слегка окропил траву продуктом своей жизнедеятельности и поспешил вернуться к машине. Аданешь стояла на обочине и курила.
— Все? — спросила она и непроизвольно бросила взгляд на мою ширинку, но тут же отвернулась.
Будь она белой, наверняка бы щеки ее покраснели. Я поймал этот взгляд и посмотрел вниз, решив, что забыл застегнуть брюки. Но все было в порядке. Возможно, ее привлекло что-то еще… Эта озорная мысль меня порадовала.
Послышался звук приближающегося автомобиля, и из-за поворота вынырнул зелененький микроавтобус «Фольксваген» с двумя моряками. Машина притормозила, моряк, сидевший справа, слегка кивнул Аданешь, и «Фольксваген» покатил дальше.
— Поехали, — бросила Аданешь, и мы забрались обратно в такси.
— Почему ты решила ехать на машине? — спросил я, когда мы вырулили на шоссе и пристроились за микроавтобусом.
— В этой ситуации самое лучшее решение — неожиданное. Дорога проходит через Данакильскую пустыню — землю племени Афар, там они нас меньше всего будут ждать. Правда, когда поймут, что от самолета мы решили отказаться, кинутся за нами — другого пути в Аддис-Абебу нет.
— А разве у местной полиции нельзя было попросить помощи? — удивился я.
— Попросить-то можно. Да вот только они в самую последнюю минуту могут отступить — боятся они афарцев.
— В смысле, боятся остаться без причинного места? — ухмыльнулся я, вспомнив рассказ Аданешь.
— Вроде того. Кстати, ты зря веселишься, это очень серьезно.
— Да нет, я не веселюсь. Просто все это как-то… чудно. А почему ты не позвонила в свою контору? Пусть пришлют помощь, мы бы где-нибудь отсиделись пока.
— Ты забыл? Эта операция секретная. О ней до поры до времени никто не должен знать. Ее просто не существует, этой операции.
— М-да, — только и смог сказать я.
Прошло немногим более часа, когда окружающий пейзаж стал стремительно меняться, становясь все более угрожающим и неестественным. Цивилизация осталась где-то далеко позади — за последние километров десять нам попалась одна единственная соломенная хижина, притулившаяся возле дороги. Растительность практически совсем исчезла: ни травинки, ни куста, ни деревца. Потрескавшуюся от зноя землю сменили белые пески, а затем красноватая каменистая почва, над которой, словно вставшие на хвост гигантские змеи, гуляли небольшие смерчи. Ландшафт приобрел совершенно инопланетные черты. Невероятной формы фигуры, образованные застывшей лавой, вырвавшейся когда-то из-под земли на месте Великого разлома, мрачными черными чудищами смотрели на дорогу. Дрожащий мираж поднимался от раскаленной земли, и казалось, что эти фигуры шевелятся. Воздух потерял прозрачность. Густое марево киселем стелилось над дорогой. Шоссе, прямое, как стрела, серой полоской убегало вдаль. И ни одной машины. Ни впереди, ни сзади.