2012. Танго для Кали
Шрифт:
Про пожары, ураганы – неужели это всё так и будет? Знак Кали. Антон вдруг вспомнил, что в год его рождения случилась небывалая засуха, в некоторых областях России за всё лето не выпало ни капли дождя, а в Москве температура всех трёх месяцев превышала норму. Тоже знак? Это была самая жестокая засуха двадцатого века. Неужели нынешняя будет ещё хуже?
Боль прошла, дыхание восстановилось, остался лишь туман в голове. «Интересно, а мате мне могут тут подогнать?» – подумал Антон, вставая. Порция напитка посодействовала бы его мозгам. Он закрыл дверь и снова посмотрел на себя в зеркало. Ему показалось, что в волосах перескакивают искорки. Чёрный страдальчески скривился, потёр виски и начал спускаться.
Первый холл
Сколько бы ни прошло времени, на улице ничего не изменилось – всё тот же режущий глаза свет, огромная, покрытая травой площадь, две линии зданий, река и туман. Хотя сейчас Чёрному показалось, что сквозь туман просвечивают очертания чего-то очень и очень большого. Конкретно рассмотреть было нельзя – лишь смутная тень. Зато с другой стороны совершенно отчётливо было видно показавшуюся процессию.
Шествие выплеснулось на простор из незаметной дальней улочки. Впереди на белом коне восседала одетая во всё белое дева с сияющими как солнце глазами. Её сопровождал, держась чуть сзади, кавалер на сером в яблоках коне. Они выступали медленно и торжественно. Над головой дамы колыхался белый покров, сплетённый из цветков роз, который держали на шестах два затянутых в трико-домино человека. Следом катила запряжённая шестёркой вороных карета, отчего-то чёрная, тяжёлая, украшенная золотыми виньетками и с удивительно знакомым гербом – фигуркой феникса – на передней стенке. На козлах сидел престарелый лакей, его седина в странном свете Города отсвечивала зелёным. За каретой шла стройная колонна горожан, разряженных в праздничные костюмы всех эпох. Это выглядело грандиозным карнавалом.
Антон стоял у галереи, ожидая, пока странная процессия подойдёт к нему. Он уже узнал в Белой деве Матрёну, а в её сопровождающем – Седого. Матрёша обрела высокую замысловатую причёску, лёгкое летнее платьице удлинилось, получило торжественный шлейф, газовые оборки и газовый же шарфик. «Наверно, это совсем другое платье», – подумал Антон. Он представил, сколько времени девушка крутилась в магазинах, или в ателье, или в салонах красоты – что здесь имеется. Простые девчачьи радости – отчего ж нет – напоследок. Он задержался на этой мысли и сам удивился ей. Напоследок? Что ж так?
– Мы ведь правда быстренько, ты не скучал? – Матрёша склонилась в седле, решив поцеловать Антона, но в последний момент отказалась от намерения – могла и упасть. Она же не занималась конным спортом.
– Не скучал! – со всей искренностью подтвердил он. Воистину так! Скучно ему не было.
– Принимай поводья, – ухмыльнулся Седой.
Антон взял повод белой лошади и встал рядом с ней.
– Ну теперь пошли!
– Куда? – Чёрный по-прежнему хотел объяснений.
– Как куда? В Храм. Печать получать, или что вам там обещали. Да, я правильно понимаю. – Он прекратил ёрничать и впервые взглянул на Чёрного серьёзными и очень усталыми глазами. – Нам амнистия, если сейчас всё пройдёт?
– Да, – кивнул Антон. – Правильно. Всем вам – гуляйте! Мы разрешаем исследования, этот вопрос снят.
Седой молча спешился, вышел вперёд и поклонился в пояс. Потом так же молча вернулся на место.
Он думал, идти придётся долго, но они почти сразу вступили в туман, тёмная тень нависла над ними, сгустилась, дымка рассеялась. Они остановились, созерцая Храм. Он был огромен, но не безмерен, массивен, но не подавлял тяжестью, несмотря на свои размеры, он
Его главный корпус весомо и основательно стоял на земле, поддерживаемый мощными колоннами, увенчанный перевёрнутой гроздью взаимопересекающихся куполов, из которых вырастал главный, покрытый золотом, продолженный толстым, тоже золочёным шпилем. «Передающая антенна, – хмыкнул про себя Антон. И тут же поправился: – Или приёмная». Он ничего не знал о технологии такого уровня.
Две ветви колоннады уходили в стороны, изгибались, создавали круг, разорванный зевом ворот – вход был оформлен, как громадная арка, и казалось, что каменная пасть глотает входящих в неё людей. «А Ватикан-то облажался, – довольно усмехнулся Чёрный. – Не сумели собезьянничать со своим Петром». И тут же дошло понимание – а ведь там знали! Знали, как выглядит Храм, знали, что следует строить, ошиблись только в деталях. Или не ошиблись, давно было, может, у них там что и работало – кто теперь разберёт? Теперь неважно.
Возле входа ввысь устремлялись привратные башни. Высокие, какие-то долговязые, как журавли-переростки, они втыкали венчающие их иглы в сияющие небеса, лишь немного не достигая высоты главного шпиля. Далее вдоль колоннады можно было видеть ещё такую же пару башен… и ещё… Никаких символов религиозной принадлежности не было ни на основном шпиле, ни на иглах башен. «И правильно, – пришла мысль. – И не должно быть».
Антон насмотрелся и проникся торжественностью момента. Тогда он потянул за поводья, и они с Матрёшей первыми вступили в отверстую пасть. Потом арку миновал Седой, за ним – все остальные. Они пересекли мощённый потрескавшимися гранитными плитами двор – кое-где из щелей пробивалась всё та же трава – приблизились к ступеням, всадники спешились. Тут же к Матрёше подбежали два похожих на ангелочков мальчика – их светлые волосы одинаковыми завитками ниспадали на узкие спины, личики были умыты и румяны, глаза блестели, пухлые губы старательно сжаты, чтобы не нарушить серьёзность момента. Одеты они были в одинаковые синенькие костюмчики и белые рубашки – как пионеры, только без галстуков. Они подхватили шлейф платья, чтобы он не волочился по земле.
Чёрный подал руку Матрёне, она осторожно на неё оперлась. Они поднялись по высоким ступеням и вступили в Храм.
– Идите вперёд, – тихонько подсказал Седой, когда они застыли возле дверей.
Они двинулись по ковровой дорожке, пытаясь разглядеть всё по обе стороны от себя и при этом не вертеть головами. Сопровождающий их народ втянулся в помещение, рассредоточился и сразу же оживил его. Огромный пустой зал показался обжитым и уютным, золотое и красноватое пламя искусственных факелов хитро подмигивало посетителям, парные колонны заполняли пустоту и делили пространство на четыре отсека. В середине зала начинались две винтовые лестницы – чёрная и белая, они вели под самый купол, изгибаясь и переплетаясь между собой, как спираль ДНК. Между первыми ступенями лестниц была небольшая площадка, на ней сейчас стоял высокий человек с резкими чертами лица и в алых одеждах. Антону показалось, что Седой не был рад увидеть его здесь, но тот ничего не сказал.
Они добрались до лестниц.
«Ребята, вы зарвались. Остановитесь сами или помочь?» Подписи не было. Леонид брезгливо поджал губы и отправил письмо в спам. Третий день одно и то же. Не лень кому-то. Он исправно ставил адреса дурацких писем в ингор, но они каждый раз были новыми. Кто может быть автором? Какой-нибудь обиженный маньяк, которого с форума за неадекват удалили? Но почему письма идут ему? Он не модератор. И адреса его в открытом доступе нет. Откуда узнали? Тогда… Он поморщился… Тогда этот человек должен получать зарплату за это занятие. И тогда не слишком сложно предположить, где он её получает.