2066
Шрифт:
Кухня для маленьких клонов и их более старших собратьев была общей и располагалась в подвале темно-бордовых стен. Я обычно смиренно выжидал очереди и не спешил первым к тарелкам. Но сегодня, несмотря на боль, пронизывающую спину, я быстро подполз к еде и вырвал прямо из-под носа подоспевшего клона заветный завтрак.
С исступленной жадностью стал поглощать я холодную овсянку, сваренную еще неделю назад, не замечая терпкий запах плесени. Наконец, отправив последнюю ложку в изголодавшееся от волнения чрево, отбросил
Уже взяв в руки легкую стальную кружку, я вдруг вздумал снова посмотреть в то самое окно, из которого прозвучал мой спасительный приговор. Створки его были закрыты, но сквозь тусклое стекло я смог разглядеть те самые два пытливых зеленых глаза, выдернувшие меня из цепких лап смерти, уже витающей над эшафотом.
Я отбросил стакан в сторону, как какую-то совсем бесполезную вещь, и встав во весь рост сделал глубокий поясной поклон.
Мальчик поклонился в ответ и сейчас же скрылся из виду.
Глава 4
Я не знал точно, сколько времени он провел за работой. К концу дня кирка моя почти расплавилась в истерзанных мозолями руках, которые рабочие Иверета всегда старательно прятали под черными резиновыми перчатками. Влажные от постоянно проступающего пота волосы, вылезшие из-под такого же черного, как смоль платка, неприятно теребили уши и заставляли каждые десять минут обращать на себя внимание. Но более всего меня мучила в этот день непроходящая боль от ударов, врезающая острыми копьями в спину.
Выгрузив последнюю телегу с собранными наспех камнями, я присел на проходящие рядом рельсы и пустым, отсутствующим взглядом посмотрел на бесконечную железную цепь из переполненных слитками вагонов.
Года три назад, когда я еще умел мечтать, мне хотелось хотя бы раз украдкой ухватиться за самый край последней вагонетки, чтобы вместе с ней улететь в небесную высь. Мне почему-то казалось, что все поезда, покидающие их родной тоннель, непременно должны следовать наверх.
«Вот бы хотя бы одним краешком, да что там краешком, кусочком уголка, самой чуточкой посмотреть на небо», – мечтал я тогда и свято верил, что небесная голубая высь может сделать меня счастливым.
Но поезд с перегруженными вагонами каждый раз отходил без меня, оставляя в пыльном, удушающем все живое подземелье.
И вот сейчас, глядя на вагонетки, уплывающие в самую глубь туннеля, я почему-то вспомнил о своих прошлых мечтах, которые еще недавно казались такими близкими и осуществимыми. Сбросив с себя перчатки, я посмотрел на покрасневшие пальцы, покрытые черной несмывающейся пеленой из пыли, и тихо заплакал.
Жизнь моя, которую я с таким трудом вытащил из голодной пасти смерти, теперь казалась мне лишь длинной чередой вагонов, бесполезной и бессмысленной.
Я просидел бы так, возможно, до самой ночи,
– Е02, почему ты не выполнил свою норму?
Наспех смахнув черным рукавом робы слезы, предательски застывшие на щеках, я повернул к нему голову и робко произнес:
– Я выгрузил все в вагон.
– Все? А, по-моему, мне было передано от твоего смотрящего, чтобы ты выполнил сегодня тройную норму. Е02, я вижу ты очень хочешь плети.
– Нет, я все сделаю, завтра, все как вы скажете, только не трогайте спину, – задыхаясь от страха перед витавшим в воздухе наказанием, залепетал я.
– Завтра? – усмехнулся мет. – Завтра тебя ждет очередная прилюдная порка и поверь мне, на этот раз тебе никто не крикнет: «Довольно!».
И улыбнувшись во весь свой частокол зубов, неровных и длинных, он довольный засеменил за удаляющимся поездом.
«Может это и к лучшему, конечно к лучшему, – вздохнул я про себя, опустив глаза на темно-красную землю шахты, – в конце концов, лучше уж потерпеть немного боль, чем вот так, как Е02, мучиться каждый день. Ах, Е02, я же совсем тебя оставил, совсем одного!».
Только сейчас я наконец-то вспомнил о друге, который до сих пор лежал на кровати в совершенном одиночестве, больной и голодный. Подскочив скорее с места, я быстро, насколько позволяло мне удрученное работой тело, засеменил к дому, оставляя позади себя Мертвый каньон, в котором в последние несколько лет велась добыча желтой энергии.
Наконец, мысленно попрощавшись с последней группой работников, размахивающих кирками возле огромного буро-зеленого куска железа, я приблизился к лифту и с силой надавил на красную сигнальную кнопку.
Оказавшись в родном Первом тоннеле, я подоспел к бункеру, находившимся почти на самом углу Железной улицы. Мимо проплывали сморщенные силуэты клонов, привыкших после бурного рабочего дня давать волю скверным привычкам. В эти вечерние часы воздух Иверетской шахты, и без того погрязший в пыли, наполнялся подавляющим все живое запахом дешевых рабочих сигар.
Спрятав нос под воротом робы, я еще быстрее зашагал к дому. Наконец, приблизившись вплотную к хлипкой деревянной двери, мне уже можно было дать волю легким. Сделав несколько громких вздохов, я ворвался в бункер и тут же в оцепенении застыл на пороге.
Прямо посреди единственной комнаты, на большом камне, где мы с Е02 каждый день устраивали ужин, сидели двое незнакомых клонов и в совершенном спокойствии играли в покер. Заметив меня, они лишь на секунду подняли головы и, поприветствовав холодными улыбками хозяина дома, принялись снова раскладывать карты.
– Е02! – закричал я и бросился к капсуле товарища.
На ее крышке ровной горкой были сложены его запасная роба и синие шахтерские штаны.
– Где Е02? – еще громче заголосил я.