2070
Шрифт:
— Узза выбрала тебя, — Иг подошёл так близко, что я мог разглядеть маленькие пятнышки на радужке его глаз, — выбрала тебя в качестве питомца, игрушки, домашнего любимца. Ты для неё всего лишь развлечение, хобби, которое помогает отвлечься от тяжёлой миссии. Теперь ты не принадлежишь себе. Каждая секунда твоей жалкой жизни теперь принадлежит Уззе. Наивный мальчик, — Иг погладил меня по голове, — ты, наверное, думал, что Узза прониклась к тебе симпатией? Наверное, ты даже себе представлял себя с ней? Думал, что она сделает тебя равным себе?
Иг читал меня, словно открытую книгу с картинками. От этого было ещё больнее.
Меня, словно пса, посадили на короткую цепь. Преданное и послушное животное, готовое униженно ползать на брюхе и вилять хвостом, чтобы хозяйка была довольна. Короткая команда, и он готов перегрызть горло любому, кто посмел даже думать плохо про любимую хозяйку. Острый нюх легко находит предателей, и, доставив их к хозяйке, пёс преданно смотрит на неё и ждёт похвалы. «Ну же, погладь меня, скажи ласковое слово, я же такой молодец, я на всё готов для тебя!» — кричит этот взгляд, и хозяйка снисходит до питомца. Немного небрежно, но в то же время показывая остальным, что питомец только её, и трогать его запрещено.
Я почувствовал, как по правой ладони бежит тёплая кровь, но боли от клейма не было. Боль была совсем иная, и от неё весь мир взорвался. Осталось лишь рыжее сияние да злорадный смех Ига, больно, словно кувалда, бьющий по голове.
Глава 13
Когда я открыл глаза, Иг стоял надо мной, но теперь его лицо не выражало удовольствия и злорадства, только страх, и этот факт меня удивил. Физически я ощущал присутствие ещё одного живого существа и, даже не оглядываясь, я мог с уверенностью сказать, что это Узза. Моя хозяйка. Никто из них не заметил, что я пришёл в себя, поэтому, прикрыв глаза, я начал прислушиваться к их разговору. Увы, говорили они на своём языке, и в свисте, цоканье и хлопках я ничего не мог разобрать. Через какое-то время звуки оборвались, и я услышал глухой удар. Сквозь едва разжатые веки я увидел, что Иг перелетел к противоположной стене: он лежал, нелепо раскинув руки, и тяжело дышал. По его лицу быстрыми ручейками текла кровь, а правая нога выгнулась под неестественным углом.
Возле моего лица появились ботинки Уззы, и я закрыл глаза. Раздался тихий шорох одежды и прохладные пальцы Иной прикоснулись к моему правому запястью. Кончики волос защекотали шею, и я с трудом подавил желание отдёрнуть голову. Её присутствие сводило с ума, а сердце сжималось от боли и разочарования. В нос ударил сильный аромат сирени и ещё чего-то такого же нежного, но незнакомого.
Наверное, я потерял сознание, потому что, когда в следующий раз я открыл глаза, оказалось, что Ига в каюте уже нет, а я лежу на диване. Опираясь на
Узза неподвижно стояла возле иллюминатора, скрестив руки на груди. По её лицу невозможно было сказать, испытывает ли она вообще какие-либо эмоции в данный момент.
— Узза, — голос не слушался. Я сел и, сглотнув, повторил чуть громче: — Узза!
Она не взглянула в мою сторону.
— Я недооценила твою эмоциональность, — равнодушно произнесла Узза. — Тебе стоит научиться себя контролировать, иначе ты погибнешь. А постоянно вытаскивать тебя из-за грани, — я слегка нахмурился от непривычной формулировки, — я не могу.
— Узза, — повторил я с мольбой. Она еле заметно вздрогнула, но так и не отвела взгляда от иллюминатора. — Пожалуйста, объясни мне! То, что сказал Иг, правда? И как такое вообще возможно? И зачем это всё?
— Ты задаёшь слишком много вопросов, — покачала головой Узза. — А я не планировала отвечать на них так скоро. Увы, Иг решил внести правки в мои планы, и тем самым навредил не только нам с тобой, но и самому себе. Подобные инциденты ещё не случались, и последствия неизвестны.
Узза резко замолкла. Её явно что-то тревожило, но я не осмеливался спросить, что именно. Я встал с дивана, поборов дрожь в ногах, и подошёл к ней. В эту минуту, когда я стоял позади неё, она казалось ещё меньше, чем обычно. Будь мы в других обстоятельствах, я бы обнял её за плечи. Но было понятно, что Узза этого не поймёт и, возможно, придёт в ярость.
Я старался не думать о том, что сказал мне Иг, но его слова вертелись приставучей мантрой в голове, и от них становилось тоскливо. Чтобы ни имел ввиду Иг, чтобы ни сделала со мной Узза, пути назад уже не было, а, значит, нужно было смириться и с этим ударом. Впереди меня ждала новая планета и пока непонятная мне роль питомца Уззы, чтобы ни значило это слово.
Я потерял счёт времени и настолько погрузился в свои мысли, что невольно вздрогнул, когда в каюте погас свет, захлопнулись с резким стуком створки иллюминаторов, а затем раздался резкий свист.
— Сейчас включат парализующее поле, — пояснила Узза.
Через пару секунд я потерял контроль над телом. Корабль с гулом начал разгоняться. На пару минут заложило уши и стало трудно дышать, корабль несколько раз накренился, а затем остановился. К телу медленно возвращалась подвижность.
— Ты нормально себя ощущаешь? — спросила Узза. Она прикоснулась к створкам иллюминатора, и те медленно разъехались в стороны.
— Всё в порядке, — отозвался я.
Я часто думал о том, что ощущают космонавты, впервые оказавшись в космосе. Чуть реже я представлял, что буду чувствовать я. Космосом я не грезил, а сама мысль потратить всю жизнь на колонизацию других планет вызывала у меня тоску и несогласие. Но это было раньше, в другой жизни.
Узза чуть отступила в сторону, и я смог подойти ближе к иллюминатору. Никакие фотографии и трансляции с космических станций не могли сравниться с тем видом, что открылся передо мной. Я смотрел в иллюминатор, но ничего не чувствовал, кроме липкого страха перед бездной и огромной планетой, которая теперь казалась враждебной и чужой. Там, далеко внизу, осталась могила моих родителей, город, полный детей, которых ожидает прекрасная жизнь, и лагерь, в котором будут медленно и мучительно умирать те, кто так и не смирился с утраченным Раем.