2070
Шрифт:
— В чём заключается исцеление?
— Вы несовершенны, — пожала плечами Узза. — У вас много слабостей, вы подвержены эмоциям и чувствам, ваш прогресс удручает. Хуже всего ваша психика: чем старше вы становитесь, тем труднее изменить ваше мировоззрение.
— Поэтому наши дети живут отдельно? Чтобы легче было изменить их под ваши требования? — догадался я. Узза кивнула и продолжила:
— Развитому существу не пристало быть зависимым от других особей. Любая привязанность делает слабым, откидывает в развитии на многие десятки лет назад. Для вас это
— Мы осознанно к этому шли, — я потёр кончиками пальцев виски. — Каких-то полвека назад наша планета утопала в крови. Человечество оказалось на грани вымирания как раз из-за оружия. Мы просто хотели спокойно и счастливо жить, не зная, что такое боль, голод, болезни, война. Мы мечтали о том, как выйдем в космос и наладим отношения с другими цивилизациями.
— И вы планировали сделать это без оружия? — в голосе моей собеседницы звучало удивление. — О, какие вы наивные…
Я не знал, что на это ответить.
— Когда исцеление Земли завершится, — произнесла Узза, — а случится это в течение нескольких лет, у вас будет всё необходимое.
— Но мы останемся вашими рабами.
— Слишком грубая формулировка, — покачала головой Узза. — Когда мы убедимся, что все до единого мыслят так, как нужно, надобность исправительных лагерей исчезнет. Будут построены новые города, вы сможете путешествовать к другим планетам, взаимодействовать друг с другом, продолжать рожать детей и объединяться в пары. Мы же будем за вами присматривать и в случае отклонений вмешиваться.
— Звучит утопично и нереалистично, — хмыкнул я. И тут же, поняв, что ляпнул, произнёс, — простите!
— Ничего, — Узза достала из кармана небольшой флакончик с голубой жидкостью и добавила её в стакан с водой, стоящий на тумбочке возле кровати. Дала мне его. — Выпей. Это поможет тебе быстрее восстановиться.
Я взял в левую руку стакан и принюхался. Лекарство пахло чем-то резким, но неприятных ощущений аромат не вызвал.
— Последний вопрос: ты случайно не помнишь нашу поездку в город? — спросил Узза, когда я отставил стакан.
— Помню, — удивлённо ответил я. — Но не уверен, в какой точно момент она была. Кажется, до казни, но я не уверен. В голове всё спутано…
— Думаю, это не важно, — покачала головой Узза. — И ты помнишь о моём предложении покинуть Землю?
— Да, помню, — осторожно произнёс я, невольно страшась того, что может последовать за этой фразой. Что, если Узза передумала?
— Ты всё ещё хочешь лететь со мной? — то ли мне показалось, то ли Узза действительно нервничала.
— Хочу! — воскликнул я с жаром.
Узза довольно кивнула.
— Хорошо. Отлёт назначен на послезавтра. Сутки ещё пробудешь тут, потом я заберу тебя к себе в каюту. В лагере тебе не стоит появляться лишний раз. Отдыхай, — с этими словами Узза удалилась.
Я нахмурился. Что могло произойти за это время, что мне угрожала реальная опасность со стороны узников? Как я не старался, но вспомнить не получалось. Возможно,
Глава 12
На следующий день, около пяти, меня выписали из лазарета и Узза отвела меня на корабль. Я всё ещё был слаб, поэтому, проглотив обед, который нам принесли, устроился на жёстком диване и практически сразу уснул.
В день отлёта я проснулся от голоса Уззы.
— Марк, проснись, — я моментально открыл глаза и с опаской посмотрел на Уззу. Та не выглядела рассерженной, и я облегчённо выдохнул.
Узза уже переоделась в чёрный комбинезон из плотной ткани. На широком поясе, охватывающем талию, была прикреплена кобура с бластером и висела дубинка.
— Сейчас пойдёшь со мной в лазарет, необходимо провести осмотр перед отлётом. Да и лекарства тебе нужно принять. Всё же ты слабее нас, и неизвестно, как твой организм отреагирует на гиперпрыжок. После осмотра сможешь позавтракать. Вопросы есть?
— Я могу погибнуть во время перелёта? — с тревогой спросил я.
— Маловероятно, — покачала головой Узза. — С таким мы не сталкивались ни с одной расой, а среди них были очень схожие с вашей. На корабле будут врачи, так что, если что-то пойдёт не так, меры будут предприняты немедленно. И ещё Марк, — в голосе Уззы послышалась неуверенность, — ты должен кое-что понять. Твоё положение сейчас изменится, и теперь никто, кроме меня, тебе не указ. Если я отдам приказ стоять на одном месте, то ты должен его исполнять, даже если кто-то потребует от тебя иного. Никто не смеет причинять тебе вреда, кроме меня. Ни Иг, ни Дэна, ни кто-либо ещё. Но это не означает, что ты можешь делать всё, что заблагорассудится. Ты это понимаешь?
— Да, понимаю.
— Я заметила, что ты обращаешься ко мне на «вы», — Узза поморщилась. — В нашем языке нет таких конструкций. И мне она не нравится, поэтому не стоит её употреблять.
— Это проявление уважения, — тихо вставил я. — Но, если вы хотите, я не буду так говорить.
— Уважение, — хмыкнула Узза. — Я и так знаю, что ты меня уважаешь. К тому же, на корабле, пока мы будем лететь, я начну обучать тебя моему языку. Там, где мы после будем жить, тебе твой родной язык уже не понадобится. Ты готов?
— Я бы хотел умыться, — осторожно произнёс я. — Это не займёт много времени.
Узза кивнула и, открыв очередную скрытую дверь, показала мне раковину. Я быстро умылся и, поправив помятую во сне одежду, обратился к Уззе:
— Я готов.
Та кивнула и велела следовать за ней. Я был уверен, что мы пойдём в лазарет к заключённым, но, к моему удивлению, Узза повела меня во внутреннюю часть корабля. В коридоре было много солдат, некоторые из них были обнажены по пояс, из дверей кают периодически раздавались короткие свисты и щелчки. При виде Уззы солдаты тотчас же переставали общаться между собой и, пока Узза не проходила мимо, неподвижно стояли, уставившись перед собой безразличными взглядами.